Три часа ночи

Услышав, что через год я только оканчиваю школу, она изрядно удивилась. Ей показалось, что я уже студент, потому что выгляжу очень взрослым. Я тоже изрядно удивился ее словам, поскольку считал, что выгляжу совсем юнцом. Тут к дивану подошли две женщины и двое мужчин, которые уходили и хотели попрощаться. Когда Марианна поднялась, чтобы поцеловать их, я заметил на внутренней стороне ее предплечья татуировку в виде мифического животного с орлиными крыльями и львиной головой.

Сегодня люди с татуировками встречаются чуть ли не на каждом шагу. В те времена дело обстояло иначе: татуировки носили художники, психи, хиппи, байкеры и те, кто отсидел тюремный срок.

Мне стало интересно, чем занимается Марианна. Ни в одну из этих категорий она вроде бы не вписывалась. А может, она художница? Я велел себе непременно задать этот вопрос Марианне, как только она проводит гостей. Еще мне было любопытно, куда подевался Марти Фельдман. Он что, ушел, не простившись?

Я составлял в голове одно предложение за другим, стараясь формулировать их максимально просто, словно мне предстояло общаться с малоумным собеседником. Фактически, малоумным в этот момент был я сам — мысли разбегались, я не мог догнать ни одну из них.

— Антонио! — Голос отца звучал заторможенно и раздавался откуда-то издалека. — Ты как?

— Схожу умоюсь, — отозвался я и встал с дивана. На то, чтобы совершить эти два элементарных действия, мне потребовалось гигантское усилие.

Стены в ванной были выкрашены в синий. Идея оформить все комнаты дома в разных цветах вдохновила меня, и я пообещал себе, что поступлю так же, когда обзаведусь собственным жильем. Я долго умывал лицо холодной водой, но, почувствовав, что этого недостаточно, включил душ и сунул под него голову.

Приглаживая мокрые волосы, я, сам не знаю почему, шагнул к настенному шкафчику и открыл его. Внутри обнаружились таблетки аспирина, ополаскиватель для рта, флаконы и баночки с какими-то лекарствами, перекись водорода, пара мазей и упаковка презервативов.

При виде этой упаковки я смутился, сонливость как рукой сняло. Я закрыл шкафчик, вылетел из ванной и вернулся в гостиную.

— Все хорошо? — спросил папа.

— Все отлично.

— У тебя волосы мокрые.

— Да, полил немного воды на голову.

— Гости расходятся. Может, и нам пора?

За окном хлестал дождь.

— Может, и пора. Но давай лучше побудем тут, пока дождь не перестанет.

Марианна вернулась к дивану и снова села на пол напротив нас. В руках она держала бокал вина и сигарету.

— Люблю этот момент на своих вечеринках. Почти все разошлись, можно спокойно поболтать.

— Где ты так хорошо научилась говорить по-итальянски? — полюбопытствовал я.

— О, я долгое время жила в Палермо и Реджоди-Калабрии.

— Почему именно там? — осведомился папа.

— Я антрополог. Изучаю сходства между первобытными племенными культурами и криминальными сообществами, в частности теми, что существуют в Южной Италии — сицилийской «Коза Ностре» и калабрийской «Ндрангете».

Папа ответил, что это крайне увлекательная тема. Я уверен, не будь он таким уставшим, наверняка забросал бы Марианну вопросами. Однако в том состоянии, в котором он теперь находился, максимум, что ему удавалось, это держать глаза открытыми и произносить короткие фразы.

— А вы почему в Марселе? — поинтересовалась Марианна как бы невзначай.

Отец собрался с мыслями и начал отвечать, планируя, по-видимому, соврать что-нибудь насчет турне по Провансу. Я не дал ему договорить и выложил Марианне истинную причину, которая привела нас в Марсель. Мой рассказ прозвучал без лишних подробностей, но и без малейшей лжи. Слушая собственный голос, я гадал, с чего это меня прорвало на откровения. Все произошло само собой. Замолчав, я понял, что поступил правильно. Сказав Марианне правду, я почувствовал себя энергичным, сильным и трезвомыслящим. Почувствовал себя мужчиной.

Папа ничуть не удивился тому, что я сделал; наоборот, на его лице как будто промелькнуло облегчение и расслабление.

— То есть вы не спите уже вторую ночь подряд?

— Да.

— А чем бы вы занялись, если бы не пришли сюда сегодня вечером?

— Снова гуляли бы по городу, — ответил я.

— Но, конечно, в такой дождь это не так… так хорошо, как вчера, — вмешался отец. — Большое… спасибо за гостеприимство. Нам л-лучше уйти. — Его язык заплетался.

— Допустим, сейчас вы уйдете, а вдруг кто-нибудь из вас уснет прямо на ходу? И потом, дождь все еще льет. Оставайтесь. Я сварю кофе, мы посидим тут и поговорим. Утром вы вернетесь в отель.

Отец пытался что-то возразить, но Марианна велела ему замолчать и не отрывать зад от дивана. Ее слова прозвучали шутливо и в то же время серьезно.

— Сейчас еще кое с кем попрощаюсь, а потом вернусь к вам.

24

Возможно, на несколько минут я все-таки отключился.

Следующее, что я помню, — мы с Марианной сидим на ковре возле дивана. Папы рядом нет, гости ушли восвояси. Все происходящее воспринимается словно сквозь сон.

— Что это за существо? — спрашиваю я, кивая на татуировку Марианны.

— Грифон наоборот, — отвечает она.

— Как так?

— У грифона тело льва и голова орла. У этого создания тело орла и голова льва.