Три четверти его души

— Человек достаточно богатый, — уверенно начала фрау Хайнман, глядя на снимки, которые также были разложены перед ними, — ему лет сорок пять. Он уверен в себе, подозрителен, никого не впускает в свой мир. Психологи обычно делят пространство вокруг человека на зоны. Его зоны общения и открытого пространства максимально сужены, а скрытая интимная зона и просто интимная зона достаточно отодвинуты, чтобы никто не мог к ним подойти. Заметно, каких усилий ему стоит пребывание в толпе. Это тип одиночки.

Он англичанин, — продолжила фрау Хайнман, — но хорошо знает нравы, принятые в Южной Европе. Обратите внимание на момент, когда кто-то из туристов его о чем-то спросил. Он поворачивается и подсознательно чуть отступает — ведь жители Великобритании и Северной Европы разговаривают друг с другом на расстоянии вытянутой руки, — но сразу же делает шаг вперед, зная, что итальянцы и испанцы беседуют на гораздо более близком расстоянии. Коротко отвечает и сразу поворачивается, чтобы уйти, не допуская наводящих вопросов.

Очень заметно, как он напряжен, когда подходит к своей жертве. И сразу же отошел. Хорошая выдержка, уходит не оборачиваясь. Идет довольно быстро, уверенно. Умный, внимательный, наблюдательный, прагматичный, сильный… — Она замолчала, взглянув на своего итальянского коллегу.

Профессор Мансини согласно кивнул и заговорил:

— Этот тип держится так, словно знает, что его снимают. Но когда уже ударил свою жертву и захотел отойти, поднял лицо. Вот на снимке это очень хорошо видно. Его кривая улыбка. Сарказм, чувство превосходства, враждебность по отношению к нам. Он наверняка знал, что его будут снимать. Поэтому так держался. Очень хладнокровен, у него достаточно развито чувство самоконтроля, умеет принимать решения. Я думаю, физически он достаточно сильный человек.

Дронго вспомнил про выстрел, когда убийца вышел на преступление вместе с Тимоти Хопкинсом. Значит, это был не случайный выстрел. Он заранее все просчитал. Знал, что Хопкинс может не выдержать и сорваться. И сознательно довел ситуацию до убийства, чтобы сразу связать с собой сообщника общей кровью. Похоже, этот тип гораздо опаснее, чем все они думают.

— Почему он убивает женщин? — вдруг спросил Террачини. — Вы можете это объяснить с точки зрения вашей науки? Только не говорите нам, что в детстве его, возможно, бил отец или не любила мать. Мы это уже знаем…

— Вы напрасно иронизируете, — мягко ответил Мансини. — Действительно, многие пережитые в детстве страхи и кошмары сказываются затем во взрослой жизни. Хотя необязательно, чтобы имели место именно те факты, о которых вы говорите. Мы считаем общепринятым мнение, что при формировании будущего мужчины исключительное значение имеет его общение с отцом. Любой мальчик в период полового созревания рано или поздно начинает видеть кошмары, которые его подсознательно мучают. Девочки в большинстве своем подобных кошмаров не видят. При пробуждении сексуальности у мужчин осознание того факта, что в стае, или в стаде, или в семье находится более сильный и более уверенный в себе самец, очень сильно действует на подростковое сознание.

— По-вашему, все мальчики должны расти без отцов? — усмехнулся Террачини.

— Я этого не говорил. Нормальная семья включает в себя наличие двух родителей — отца и мать. Кстати, в традиционно католических странах, таких как Италия, Испания, Португалия, где количество разводов гораздо меньше среднеевропейского уровня, почти не бывает маньяков. И в мусульманских государствах они также редки, что связано с семейными ценностями, закладываемыми в мальчиков еще в детстве, и с традициями уважения к женщинам, особенно к матерям. Они могут быть тиранами в семье, могут бессовестно обманывать женщин, могут быть насильниками, но чтобы стать патологическим убийцей, нужны другие мотивы. Для серийных насильников характерны иной тип сознания и мотивация.

Поэтому отношения мальчика с отцом, которые складываются в детстве, имеют колоссальное значение для его будущего. Тысячи и миллионы лет молодой самец изгонялся из стада более сильным самцом. Нашей цивилизации только несколько тысяч лет, и эта традиция еще давит на мальчиков. Более всего на свете они боятся не чужого злого дядю, а собственных отцов. И когда неожиданно отец подходит к ребенку, тот понимает, что это не мать. От него пахнет по-другому, и он ведет себя иначе. К тому же в подростковом возрасте просыпается гиперсексуальность, а значит, подсознательная ревность к отцу, который имеет право на мать мальчика.

— Получается, что буддисты или протестанты имеют больше шансов получить маньяков? — пошутил Даббс.