Три дня без Веры

– Если хочешь, – предложила Вера, – я могу с тобой позаниматься – у меня опыт есть: я с одной девочкой занималась, соседкой, к выпускному экзамену ее готовила.

– И как?

– Сдала. На пять.

– А это дорого?

– Что «дорого»? – не поняла Вера.

– Ты, наверное, с ней за деньги занималась?

– Я тебе просто предлагаю – в смысле помощи, если хочешь, конечно, потому, что мне все равно нечего делать.

– Может, правда?•Я бы с этим делом завязала, а ты бы со мной позанималась. С другими предметами у меня проблем нет – меня даже на золотую медаль хотят вытянуть, но по химии больше четверки мне не светит. По английскому; конечно, могут пять поставить, но так, за красивые глаза, чтобы общую картину не портить.

– А ты в какой институт хочешь поступать?

– В Строгановское училище, на дизайнера.

Я даже на подготовительные курсы пошла. Правда, я пока всего на одном занятии была – отчислят, наверное.

– Все равно здорово. Дизайнер - это интересно.

– А знаешь что? – сказала Шурка и засмеялась.

– Что?

– А ты не обидишься?

– Нет, конечно.

– Я забыла, как тебя зовут.

– Вера.

– Точно, Вера – я еще подумала: какое хорошее имя. Вера. Теперь не забуду.

Они помолчали.

- Вер.

- А?

– У тебя парень есть?

– Есть один человек, но он старше. И потом, он живет в Англии. А так нет. А у тебя?

– Был, но я его бросила.

– Почему?

– А ты никому не расскажешь?

– Даже если бы я хотела, как ты думаешь, кому я могу рассказать? – А бабе Зине?

– Нет, конечно. Но если не хочешь, не говори.

– Понимаешь, я ему сказала, что я беременная, а он стал орать, чтобы я аборт сделала. И главное, о деньгах ни слова, как будто он тут ни при чем.

Шурка задумалась и после паузы сказала:

– Деньги – ладно, но я не убийца. Это, конечно, не фонтан – в шестнадцать лет стать матерью одиночкой, я понимаю, но это лучше, чем убить своего ребенка. Как ты думаешь?

– Наверное. Я не знаю.

– А я знаю. Это все равно что человека убить. Нет, ребенок – это хорошо. Я бы его любила, а деньги – это ерунда. И отец бы помог. Он бы, конечно, сцену устроил и орал бы как сумасшедший, но это ничего. Он так всегда: накричит, а потом сам переживает. И вообще, он хороший человек – просто ему не повезло. Он добрый.

Вера подумала, что то же самое, наверное, можно сказать и о ее отце, но с другой стороны, откуда она знает, добрый он или нет, если он двух слов сказать не может, чтобы не кричать. А может, правда злых людей нет – просто у него такой характер.

– Я бы своего ребенка никогда не бросила, – сказала Шурка. – Дети – это хорошо. Если подумать, кроме этого, ничего в жизни нет. Все равно однажды умрешь, а так у тебя ребенок будет.

Шурка замолчала.

– Выходит, ты беременная?

– Нет. Оказалось, просто задержка.

– А твой парень – он что?

– Ничего. Я его бросила. Сволочь он.

Собаки стояли у скамейки и, ожидая команды, смотрели на Шурку, как бы говоря: «Ну что? Пойдем, что ли? Пора».

– А раз сволочь, – закончила Шурка, – то и говорить о нем не стоит. Пошли? А то баба Зина там волнуется.

– Ну-ка, дыхни, – сказала баба Зина, закрыв за ними дверь.

– Ладно тебе, – оправдывалась Шурка. – Мы на лавочке сидели, разговаривали.

Вера пожала плечами: мол, правда, на лавочке сидели.

– Я тут с ума схожу, – сказала баба Зина, всплеснув руками, – а они, видите ли, на лавочке сидят, разговаривают. Поздно уже. Идите поешьте – там голубцы на плите – и спать.

Она еще долго ворчала, пока раскладывала диван и стелила белье – Вере на диване, как гостю, а Шурке – рядом, на полу.

За стеной ворчала баба Зина, а они ели голубцы и молчали, потому что рот был занят.

– Ну и вкуснятина, эти ее голубцы, – наконец сказала Шурка, положив из кастрюли добавку сначала Вере, а уже потом себе.

Кот Васька все это время терся о ноги и мурлыкал, потому что тоже, наверное, был не прочь полакомиться бабзиниными голубцами.

– Просто вкуснятина, честное слово.

– Это правда, – согласилась Вера. – Очень вкусно.

12

– Ты что? – спросила Вера, открыв один глаз.

Над ней стоял Полкан и, наклонив голову набок, внимательно смотрел на Веру, ожидая, когда она проснется.

– Ты что? – спросила Вера и снова заснула.

Когда она открыла глаза, Полкан радостно взвизгнул и, виляя хвостом, засунул голову ей под мышку. ,

– Эй, щекотно, – сказала Вера, одной рукой обняв Полкана, но продолжая лежать.

Полкан поставил на кровать одну лапу, потом другую и вильнул хвостом. Но Вера не вставала. Тогда Полкан попытался просунуть голову между ее спиной и кроватью, но это опять не помогло, и он стал с громким лаем прыгать по комнате.

На его голос прибежал Тишка и тоже радостно залаял:

– Встав-ав-ав!

На шум пришла Тяпа. Она с презрением посмотрела на Полкана и Тишку и легла у двери, положив голову на лапы.

Начало светать. За окном висело серое, неподвижное небо. Вера встала.

– Встав-ав-ав!

Полкан и Тишка, отталкивая друг друга, с радостным лаем бросились на кухню, чтобы известить бабу Зину о том, что Вера уже встала и можно готовить завтрак. Тяпа неторопливо поднялась и тоже ушла.

Вера нашла в коридоре свой рюкзак и, достав полотенце и зубную щетку, которые она предусмотрительно взяла с собой, вышла на кухню.

– Доброе утро.