Три дня до Нового года

До Стефановны на этом месте лежала милейшая женщина – учительница биологии. Ольга Максимовна жаловалась на колики в желудке. Во время операции врачи обнаружили запущенный рак кишечника. Ничего не делая, ей зашили разрез. После операции она так и не пришла в себя. Ольга Максимовна была на редкость обаятельным человеком и невероятно интересным рассказчиком. За неделю до операции она так расположила к себе всю палату, что, когда скончалась, все рыдали навзрыд. Даже те, кто не мог ходить, встали, чтобы проводить ее в последний путь.

Муж Ольги Максимовны, служивший в годах полковник, очень любил свою вторую половинку. Он, нисколько не стесняясь, тоже плакал, и все боялись, что сердце вдовца не выдержит.

Именно на эту кровать возле окна, где за неделю скончалось два человека, и положили Надежду. Через два часа после смерти Ольги Максимовны освободившееся место привели в порядок – поменяли постель, провели санобработку, – после чего переложили с каталки на кровать тело Надежды. Тупо и холодно, как отработанный элемент. Узнав о печальной истории злополучной кровати, больная хотела перейти на другое место, но все было занято. Уже прошли все сроки адаптации организма к налаженным талантливой рукой хирурга желчевыводящим путям, а содержимое каналов все не хотело идти по-новому. Желчь выходила через катетер, и рана была незаживающей.

Последний раз Паша, муж Надежды, пришел на следующий день после операции, но больная к тому времени находилась в реанимации, и повидаться им не пришлось. Больше трех недель его никто не видел. Надежда не знала, что и думать. Она просила позвонить супругу на работу, но там никто не брал трубку. Одна мысль сменялась другой, и она начала уже привыкать к образу «брошенки», который старательно навязывали ей соседи по палате. Что ж, чем она лучше других? Других и не так предают. Видно, надоело, устал. Его тоже можно понять.

Нет, даже не эта жуткая мысль терзала Надежду все дни и ночи напролет. Женщина умела переносить боль, но не могла слышать неприятные шепотки за спиной. От них у нее по всему телу пробегал ледяной озноб, при котором больная тут же начинала ощущать себя по ту сторону жизни.

– Слышь, Томка, – раздавалось в палате, когда обессиленная и безразличная ко всему Надежда отворачивалась к стене. – Гляди-ка, наша молодая совсем… С каждым днем все хуже и хуже…

– Еще бы… – отвечала народная целительница и постоянная клиентка хирургического отделения Томка Слепнева. – Катетер вынимают самое позднее через две недели, а у нее уже три с гаком.

О Томке говорили, что она любовница Самого… Единожды побывав в отделении с колитом, она сделалась постоянной клиенткой этого заведения. О себе красивая, хваткая и озорная Томка открыто заявляла, что работает «разводчицей». Часто к ней наведывался ее муженек. Маленький, с глупым выражением лица, он постоянно был подшофе. Когда его не пропускали в отделение, он колотил по входной двери ногами и требовал свою «проститутку».

Томка была докой в области медицины, казалось, здесь она нашла себя. К ней за консультациями ходили не только со всей хирургии. Целительнице верили, как врачам, и даже иногда больше.

– И какого фига она себя резать решила? Ладно бы камни или аппендицит… Тут уж никуда не деться. А здесь… Вилами по воде писано… А вот в прошлый раз я лежала, так у нас Костик с язвой был. Так что ж вы думаете?.. Двадцать девять лет, и на тебе… После операции кровотечение открылось. Два дня вокруг него все бегали. Плетнев из больницы не выходил. И что? Так и не спасли…

– Вот. И я говорю: мрут молодые, мрут, – подхватила ее собеседница Павловна. – Старики еще ничего, а молодежь… совсем никудышняя пошла. А тут еще эта кровать! Заговоренная, что ли… Два трупа за неделю – это не шутка. Вот они и тянут ее за собой, тянут. Прости, Господи. Страхи какие!..

– У нас вот тоже… – поддержала ее Кузьминична. – Купила моя соседка как-то матрас. Зять ее упросил: возьми да возьми, мать, по дешевке. Матрас хороший, обшива добротная. Чего не взять? Вот она спит ночью и видит – кто-то за ноги ее с кровати тянет. Тянет и тянет. Она на себя одеяло, а оно вниз. Она – на себя, а оно – на пол. Вот крест, как есть говорю. Сонька врать не будет.

– Во-во. Тянут, тянут… Сила нечистая… К себе, значит, восвояси.

– И так кажнюю ночь. Что за черт, думает? Пошла, значит, к своему зятьку, а он возьми да признайся – Сан Саныча матрас. Сын евоный принес. А Сан Саныч неделю как помер. Это они деньжата у нее на бутылку выторговали. Вот таки дела…

– Вот и не верь теперь в нечистую…

– И мужик что-то носа не кажет…

– А кому дохлые нужны? Всем кровь с молоком подавай! – гоготала совсем недохлая Томка. – Насмотрелся на нее – и деру. За мужика бы держалась, ан нет, поперлась по больницам… Теперь ходи за нее, звони.