Три дня Индиго

Я чувствовал Гнездо… но очень слабо. Будто оно притихло.

Словно входишь в спокойную воду температуры своего тела. Она не обжигает холодом, не согревает, она есть вокруг, но ее не ощущаешь.

«Эй, – позвал я. – Мы в ссоре?»

Вначале ничего не происходило.

Потом я ощутил ответ.

Печаль, сожаление, сочувствие… и легкая настороженность.

Я оставался частью Гнезда, я был здесь своим. Но что-то случилось, и Гнездо меня… боялось?

«Это из-за Дарины?»

Ответом было недоумение.

Гнездо либо не знало о нашей размолвке, либо не считало ее заслуживающей внимания.

Я оставил попытки разговорить Гнездо и торопливо пошел в комнату Дарины. Стукнул в дверь, заглянул.

Пусто. Раскиданы матрасы-подушки-одеяла, пахнет влагой и теплом, тускло светит не выключенная лампочка.

Интересно, а кому идут счета за электричество?

Государству?

Скорее всего там, наверху, прекрасно знают, куда деваются дети из Гнезд. Знают, что Земля платила дань прежним хозяевам, а теперь платит новым. И кто такой Иван, наверное, знают.

Ну и ладно.

Я подумал, что всего пару дней назад меня бы это разозлило, обидело и расстроило. Это потому, что я считал себя частью своей страны, частью всего человечества. Одной из миллиардов клеточек мирового организма.

Теперь я знаю, что я другой.

И это нелепое здание, обросшее белесым мочалом, влажное и прелое, в котором брошенные дети превращаются в бойцов для чужих войн, – мой настоящий дом. Дарина, Наська, куколки – это моя семья. Гнездо – моя память, мое прошлое и будущее. Я навсегда отпечатан в нем, в «волновых структурах», я говорю с ним как с самим собой, я верю ему и защищаю его.

Может быть, потому я и не принял предложение Прежнего?

Я прикрыл дверь. Постоял, ожидая чего-то.

И сказал:

– Ладно, хватит. Я всё осознал. Отведи меня к Дарине.

Гнездо недоверчиво коснулось меня.

– Уймись, – сказал я. – Что-то близится, я знаю. Что-то очень плохое. Веди.

И Гнездо открылось. Я почувствовал, куда идти.

В старые времена это был зал для совещаний. Огромный овальный стол, хорошие кожаные кресла. На стене – большущий экран, обычный, человеческий, и проектор с другой стороны зала. Свет, конечно, был притушен, окна либо закрыты, либо густо обросли серой паутиной. Проектор работал, на экране застыло изображение стражи – в боевой трансформации, с удлинившимися руками и выдвинутыми когтями.

Теперь это был учебный класс.

За столом сидели куколки. Наськи я не увидел, но все остальные, похоже, собрались тут. Большей частью куколки были такие мелкие, что забрались в кресла с ногами. Только у троих, похоже, началась финальная фаза – они вытянулись ростом почти с меня, тощие и нескладные, будто подростки. Судя по пропорциям тела, изменялись они не в жниц, в стражу. А одна была явно старше других, и лицо еще оставалось совсем человеческим, лицом юной девушки. Та самая, про которую говорила Дарина? Прыгнувшая с балкона, чтобы ее отдали в Гнездо?

На столе перед Измененными лежали какие-то брошюры, исписанные листы бумаги и оружие.

В основном это были какие-то необычно выглядящие автоматы, совсем небольшие, с магазином сверху ствола. Только перед будущей стражей лежали автоматы побольше размером и более привычного вида.

Дарина стояла у экрана. Когда я вошел, она очень спокойно на меня посмотрела, едва заметно кивнула. И продолжила – куколки очень внимательно ее слушали:

– Слабой зоной стражи, помимо суставов на нижних и верхних конечностях, является сочленение четвертой и пятой реберных пластин…

Она вытянула руку с лазерной указкой и провела красным лучом по застывшему изображению стражи.

– Поражение этой зоны приведет к травме левого или правого сердца, регенерация которых занимает до часа времени и серьезно снижает боеспособность. Пробитие грудины вызовет повреждение сосудистого узла… но пробить грудину пулей крайне сложно.

Куколки внимательно слушали.

– Пищеварительный комплекс не является жизненно важным, но обильная иннервация и кровоснабжение этой зоны делают его уязвимым…

– Дарина, а у нас как долго регенерирует сердце? – спросила одна из куколок. Я узнал – тот самый мальчик, с которым я столкнулся в душе.

– У вас правое сердце еще не развито, – ответила Дарина. – При поражении левого вы впадете в кому на несколько часов.

Она помолчала, глядя на меня. Я стоял тихо, ничего не говоря.

– Основным оружием будет пистолет-пулемет «эф-эн пэ-девяносто». Мы его называем «швея». Недостатков у него хватает, но есть и большое достоинство…

– Выглядит круто, – сказала одна из будущих стражей.

Куколки захихикали.

– Это тоже, – согласилась Дарина. – Но важнее другое – у него относительно низкая отдача. Вы сильные, но легкие… Так, я выйду на несколько минут. Не шуметь. Изучите конспекты и постарайтесь сами найти третью и четвертую уязвимые зоны на теле стражи.

Она прошла через зал, я вышел за дверь, Дарина вслед за мной. На меня поглядывали, но без удивления или интереса. Как на своего.

– У меня мало времени, – сказала Дарина. Помолчала и добавила: – Хорошо, что мы вчера… что я ушла рано.

– Мы поругались, – заметил я. – Ты ушла, потому что мы поругались.

Дарина пожала плечами.

– Я была не права.