Три дня счастья

Слова — средство сообщения, поэтому написанное мной должно передать людям нечто сокровенное, невидимое глазу.

Я задался вопросом, что хочу донести до адресата, и первым делом вспомнил о подруге детства Химэно. Наверно, в завещании нужно её поблагодарить и признаться ей в любви.

Я потратил час на то, чтобы аккуратно написать письмо для Химэно. Вкратце получилось что-то такое:

«Понятия не имею, как ты ко мне сейчас относишься, но я любил тебя с десяти лет, люблю и сейчас. Я дожил до двадцати лет только благодаря воспоминаниям о том времени, когда мы были вместе, и не могу больше жить, потому что невыносимо находиться в мире, где тебя нет рядом. Я понял это только перед смертью. В каком-то смысле я мёртв уже давно — с того самого дня, как мы с тобой разлучились. Прощай. Надеюсь, что твоё воспоминание обо мне десятилетнем хоть ненадолго переживёт меня».

Я перечитал письмо и понял, что отправлять его не стану. Оно было какой-то чудовищной ошибкой — я хотел сказать совсем не то, что написал. Да и вообще, невозможно было выразить на письме то, что я хотел бы произнести, даже попытка сформулировать убивала саму идею.

Только последнее предложение полностью выражало моё желание. Я хотел, чтобы воспоминание Химэно обо мне десятилетнем пережило меня самого. Но если нужно письмо, отвечающее этой цели, то в нём можно вообще ничего не писать. Разве что указать получателем Химэно, а отправителем — себя, и хватит. Тогда и та, кому письмо предназначается, не подумает лишнего. А если уж претит отправлять чистый лист бумаги, то достаточно вывести одну фразу: «Я просто хотел тебе написать». На худой конец, можно рассказать о каких-нибудь повседневных мелочах, не упоминая о смерти.

Я бросил ручку на стол, сложил лист так, чтобы Мияги не увидела текста, лёг на спину и уставился в потолок. Интересно, как давно я не отправлял кому-нибудь письмо?

Переписываться мне было не с кем, посылать открытки на Новый год или другие праздники тоже. Пожалуй, за всю жизнь я обменялся от силы парой писем.

Если не считать того самого послания к Химэно в семнадцать лет, последний раз я писал письмо, когда учился в четвёртом классе,

Тогда я закопал капсулу времени на школьном дворе, за спортзалом. Это была идея той самой классной руководительницы, которая заставила меня задуматься о ценности человеческой жизни на уроке этики.

Послания учеников положили в капсулу круглой формы.

— Напишите письмо себе через десять лет, — сказала учительница. — Если не получается придумать, что именно написать, попробуйте задать вопрос. Например, «Исполнилась ли твоя мечта?» или «Ты счастлив?», «А помнишь такое-то событие?», «А может, ты бы хотел о чём-то спросить меня?». Или что-то подобное. Также можно передать пожелание: «Исполни свою мечту», «Стань счастливым», «Не забывай такое-то событие».

Разумеется, она знала, что через десять лет кто-то из детей выкинет из головы свою мечту, не обретёт счастья, многое забудет.

Также она добавила:

— А ещё в конце письма напишите имя человека, которого считаете своим лучшим другом. Не думайте о том, как этот человек к вам относится. Даже если он вас терпеть не может, укажите его имя. Будьте спокойны: я позабочусь, чтобы ваши письма никто не увидел, даже учителя.

Я совсем не помню, что написал сам себе. Также не помню, чьё имя вывел в последней строке.

Капсулу следовало раскопать через десять лет, то есть время уже подошло, но пока что по этому поводу со мной никто не связывался. Впрочем, меня могли просто не позвать. Однако вдруг тут другая причина? Скажем, человек, который должен был собрать учеников, просто-напросто забыл о капсуле? Или же он пока не сообщил никому.

«Хочу прочесть послание перед смертью. Но только не в компании одноклассников, нужно сделать это одному», — подумал я.

— Чем сегодня займётесь? — спросила Мияги, когда я поднялся с места.

— Раскопаю капсулу времени.

Целый год я не появлялся в родных краях. На выходе из убогой железнодорожной станции, похожей на заводскую пристройку, меня встретил знакомый пейзаж — домики в окружении зелёных холмов. Насекомые здесь шумели совсем по-другому, а в воздухе стоял насыщенный запах травы и деревьев, совершенно не похожий на то, чем приходилось дышать в городе. Если прислушаться, можно было уловить только пение птиц и жужжание насекомых.

— Только не говорите, что выроете яму, прокравшись к школе днём, — окликнула меня Мияги, шагая позади.

— Разумеется, я подожду наступления ночи.

Я приехал сюда, поддавшись минутному порыву, и совершенно не подумал о том, чем заняться до заката в городке, где развлекательных заведений или кафе нет и в помине. Да что там, даже супермаркета в пешей доступности нет. Возможно, следовало приехать на мопеде, даже если бы на это ушло гораздо больше времени.

Заходить домой к родителям я не собирался, хоть у меня и оставалось много свободного времени. Со знакомыми встречаться тоже не хотелось.