Три дня счастья

— Если придумаю.

Мы туг же узнали, как можно добраться до нужного места, и составили план посещения родного города Мияги.

Глядя в окно автобуса, несущегося по горной дороге, девушка заговорила:

— Я знаю, что почти наверняка это принесёт мне одно разочарование. Ведь моё желание совершенно оторвано от реальности, оно эгоистичное и наивное. «Хочу, чтобы ничего не менялось» — такое желание исполнить невозможно. Но… даже если мои воспоминания будут разрушены этой поездкой, теперь, кажется, я выдержу. Всё потому, что рядом вы.

— Ну да. Ничто не греет сердце неудачника так, как наличие под боком ещё более неудачливого товарища.

— Я вообще не это имела в виду. Что за глупость?

— Знаю, прости. — Я погладил её по голове. — Ты ведь об этом говорила?

— Об этом, — кивнула Мияги.

Город был маленький. В таких на каждом шагу встречаются магазинчики с дешёвой электроникой, у касс супермаркетов выстраиваются огромные очереди, а школьники проводят время в коминканах.

Серый и непримечательный, городок показался мне очень красивым. Теперь не было необходимости подвергать мир скрупулёзной эстетической оценке и находить объяснения своим чувствам. Я мог просто остановиться и принимать вещи такими, какие они есть.

Я больше не рассматривал мир, стоя за изгородью, и меня охватило новое чувство — казалось, будто со всего на свете спала огромная прозрачная пелена.

В тот день Мияги взяла на себя роль проводника. Она знала, что её друг детства живёт в этом городе, но не могла назвать точный адрес, поэтому собралась обойти места, в которых он часто бывает. Кажется, её друга звали Эниси.

Когда мы нашли Эниси, Мияги не поспешила подойти к парню — напротив, тут же скрылась у меня за спиной, боязливо выглянула, а затем очень медленно приблизилась и встала перед ним.

Мы стояли на довольно маленькой и уютной станции — на платформе уместилось бы от силы человек десять. Эниси сидел на лавочке в углу и читал книгу. Рост у него был чуть выше среднего, черты — чуть правильнее, но моё внимание привлекло выражение его лица: в нём чувствовались какая-то уверенность и расслабленность. В последнее время я начал понимать, откуда такое берётся. Иными словами, это выражение читается на лицах людей влюблённых и уверенных, что их чувство взаимно.

Я понял, что Эниси ждёт не поезд, а того, кто должен с него сойти, и захотел уберечь Мияги от этого зрелища. Выждав немного, я тихо сказал ей:

— Может, пойдём?

Мияги покачала головой:

— Спасибо. Но я хочу посмотреть, кого он теперь любит. Подошёл состав из двух вагонов. Почти все пассажиры оказались школьниками, но я заметил в толпе весьма приятную девушку лет двадцати пяти и понял, что это и есть та, кого ждёт Эниси, ещё до того, как двое тепло улыбнулись друг другу.

У девушки была очень естественная улыбка — до того естественная, что я не мог отделаться от странного чувства. По-моему, в любой улыбке, даже самой искренней, ощущается некая натянутость, но девушка Эниси улыбалась по-настоящему, безо всякой фальши. Наверно, всю жизнь она дарила людям исключительно чистые улыбки.

Двое подошли друг к другу, не сказав ни слова, так что было очевидно: знакомы они давно; в то же время оба просто просияли от счастья, едва встретились взглядами, будто впервые увидели друг друга после долгой разлуки. Всё это произошло в течение пары секунд, но не оставалось сомнений, что перед нами влюблённая пара.

Эниси жил счастливой жизнью даже без Мияги.

Мияги молча смотрела на них — ни слёз, ни смеха. Зато я смутился, представив на месте Эниси и его девушки себя с Химэно. В моём воображении возникло возможное будущее, полное спокойного счастья для нас двоих, — то будущее, в котором я бы не захотел умирать.

Парочка удалилась, и на станции остались только мы с Мияги.

— А я хотела воспользоваться тем, что он меня не видит, и кое-что проделать, — сказала она. — Но передумала.

— Например, что? — спросил я.

— Например, обняла бы.

— Всего-то? Я бы на твоём месте решился на большее.

Прежде чем Мияги успела попросить объяснений, я привлёк её к себе за талию и показал, что имею в виду.

Мы стояли неподвижно минуты две.

Поражённая, Мияги сначала стояла, будто каменная, но постепенно успокоилась и ответила на мой поцелуй.

Когда мы оторвались друг от друга, я заговорил:

— В конце концов, кто меня за это осудит? Так что я просто делаю всё, что хочу.

— Да, точно. Никто не осудит, — потупившись, ответила Мияги.

ГЛАВА 14 «Голубой период» [26]

На пятидесятый день отведённого мне времени перемены дали о себе знать.

Я уже упоминал, что многим пришлась не по душе моя манера вести себя странно и при этом не обращать на окружающих никакого внимания. Когда я со счастливым видом разговаривал с невидимкой, люди рядом со мной часто шептались или обсуждали меня вслух, не стесняясь в выражениях. Разумеется, я не имел права жаловаться, — если подумать, это нормальная реакция на моё поведение.