Три этажа сверху

Метлушко ехала по свежей лыжне, но нигде не видела Матвея. На её пути лыжня несколько раз расходилась в разные стороны: охотники обследовали территорию, разделяясь на группы. Метлушко двигалась, держась правого высокого берега необъятной реки.

Она проехала странные нагромождения льдин. Происхождение их было непонятно. Метлушко подумала, что, может, деревья, упавшие в воду и затонувшие, останавливали льдины и как-то так получилось...

Она не знала, что будет делать, если не догонит Матвея. Как вернётся одна в лагерь?

У неё не было часов, она от них совершенно отвыкла. В лагере часы не нужны, дежурные отмечали каждые тридцать минут ударом по дырявому ведру и отбивали время количеством ударов.

Погода стояла бессолнечная, ветер, всегда ощутимый на реке, дул Метлушко в спину. Иванка нервничала. Сколько времени она гонится за беглецом, непонятно, и она всё не могла решиться повернуть и поехать обратно, навстречу ветру, и скользила по лыжне, надеясь, что за новым изгибом реки увидит Матвея.

Она объезжала очередное нагромождение льда, как вдруг правая лыжа вильнула, Иванку занесло, она упала, снег под ней внезапно двинулся вниз, и она скатилась по наклонной поверхности в щель во льду. И упала ещё раз - в полутёмное пространство, где чувствовалось холодное и сырое дыхание воды и запах сероводорода - гнилостный запах, скапливающийся подо льдом.

Иоанна попала в западню между полутораметровым льдом и понизившимся уровнем воды в реке. В её распоряжении была полоска суши между водой и берегом, над головой нависал ледяной потолок, а единственным выходом была достаточно просторная щель, в которую она проскользнула даже с лыжами на ногах. Но щель эта была высоко. Иванка, даже встав на цыпочки и подняв обе руки вверх, только и смогла, что коснуться края кончиками пальцев. Даже если она схватится за край, подтянуться не получится, мешает ледяной свод. Выбраться наверх можно только если подняться на уровень щели, лечь грудью на лёд и выползать по-пластунски.

Иванка вспомнила все вечерние разговоры в кругу семьи о выживании, продышалась, чтобы унять панику, и стала оглядываться. Подо льдом было теплее, чем наверху, но сыро. Иванку трясло. 'Это нервы! - сказала она себе. - Нужно мужество, чтобы выжить. Спокойно, спокойно, спокой... А почему спокойно? Может, наоборот, полезно покричать? А если охотники где-нибудь рядом, задержались в этом месте, собирают топливо для костра и услышат её, стоит только хорошенько пошуметь?'

Ей сразу сделалось легче, это был хоть какой-то план.

Был ещё план номер два: придумать подставку для ног из двух лыж, но лыжи ломать - последнее дело и она на это не решилась.

Иванка закричала, повернувшись к дыре. Потом она свистела в свисток, который нащупала в рюкзаке Сивицкого, и лязгала железом о железо, колотя ножом о крепление на лыжах. На какое-то время это отвлекло её от мрачных мыслей, но вскоре она устала и заметила, что подо льдом темнеет гораздо раньше, чем наверху. Она может развести огонь, но что здесь жечь? Лыжи?

Она прошлась, изучая свою западню. Довольно длинная полоса вдоль берега позволяла гулять вдоль воды, дальше путь перегораживал плавник - притопленные деревья, старые, с сучьями вместо ветвей. Возможно, Иванка могла бы пролезть между деревьями и ледяным куполом и пойти дальше, но не сейчас. Исследовать берег ей было некогда. Деревья эти от долгого нахождения в воде сделались крепче железа, в этом она убедилась, ковырнув их ножом и ударив маленькой секирой из рюкзака Димы Сивицкого. Она пошла в другую сторону, торопясь обследовать всё, пока совсем не стемнело. Она нашла мокрые сучья, такие точно не загорятся. Разве что задымят... Иванка отрезала от рюкзака Сивицкого наружный карман, чиркнула зажигалкой, подожгла ткань, стараясь, чтобы язычок пламени облизал сырое дерево. Коряжка слегка пустила дым к радости Иванки, понадеявшейся, что дерево всё-таки загорится. Но дальше дело не пошло. Зато Иванка услышала плеск в воде, поводила над чёрной, как смоль, водой догорающим ошмётком брезентовки, и вдруг различила рыбью голову.

Иванка, у ног которой стояла секира, схватила своё оружие и ударила, целясь в голову рыбе, но попала по воде, и чуть не уронила секиру. Сонная рыба вильнула в сторону, азартная Иванка ударила ещё раз, попала по хребту, рыбина трепыхнулась, а Иванка точным движением ступни поддела рыбу снизу под брюхо и отфутболила на берег. Рыба была большая, длиннее предплечья, и это не считая головы и хвоста. Иванке пришлось добивать её топориком, и она справилась, с остервенением отрубив речной стерляди голову. И почувствовала, что правый лыжный ботинок, носки, гетра, штанина - всё мокрое почти до колена и холодит тело.