Три этажа сверху

Вчера вернулись рыскуны. Так я назвала разведчиков местности, и слово прижилось. Не я его придумала; до меня тысячи лет рыскунами называли в наших краях тех, кто рыскал - обследовал местность. За несколько дней рыскуны Влад Карнадут, Слава Левант и Влад Адамчик прошли километров тридцать на юг и столько же обратно, держась края дремучего леса и переходя вброд небольшие болотные речки и ручьи. В лес не углублялись, мешал бурелом. Край дикий и безлюдный. Никто из нас не готов к тому, что обычный лес средней полосы без вмешательства людей становится непроходимым. Ребята вынуждены были двигаться только по границе зарослей и болота. Они видели звериные тропы, терявшиеся в чаще, но пройти по ним не решились. Дошли до огромной реки. Возможно, это Днепр, такой, каким он был в первобытные времена. Дальше путь лежал по кромке крутого обрывистого берега. Они не встретили следов присутствия человека, хоть и опасались этой встречи, подготовленные мной к неизбежному: с жителями дикого края нам не сладить, придётся подчиниться. Ребята видели бессчётные стаи уток, гусей и журавлей, но добыть их оказалось непросто - птицы предпочитали камышовые болота, подальше от края леса. Вскоре выяснилось, кто держит их в страхе: лисы и молодые волки выходят из лесу и охотятся на птиц. Парням удалось отобрать у лиса жирную утку и устроить пирушку. Они перебивались ягодами и орехами, жарили над костром грибы на прутиках, ловили рыбу - в общем, вернулись живые и здоровые, это главное. Устраиваясь на ночёвку, они стелили на землю свежесрезанный камыш, над настилом сооружали шалаш, скрепляя камыш верёвками (у нас немало верёвок из расплетённых канатов). Ночевали, охраняя по очереди шалаш (в чём я сильно сомневаюсь). Они обнаружили речную старицу. Когда-то это было русло речушки, но теперь оно, перегороженное бобровой плотиной, со стоячей водой, стало ловушкой для рыбы, пришедшей туда во время весеннего разлива. Ребята входили в воду и просто выбрасывали рыбу на травяной берег. Назад они вернулись, искусанные пиявками, но с богатым уловом. Моё племя устроило им радостную встречу, и в этот день у нас был не только обед, но и щедрый ужин - рыбу решили не экономить, да и старица находилась неподалёку. Ребята составили карту местности, отметили места, где жируют болотные птицы, звериную тропу к водопою, соляной слой, от которого открошили серые куски... Обозначили место, где видели издали медведицу с медвежатами, волков и лосей. Однажды кто-то могучий ломился сквозь бурелом в чаще леса. Решили, что зубр. На обратном пути, то есть, во время третьей ночёвки, Слава увидел, как низкие облака на юге приняли опаловый цвет и в просвете странных облаков, словно подсвеченных снизу, полыхнуло кроваво-красное зарево. Это случилось часа через два после заката. Слава - единственный свидетель странного пожара в небе. На то, что горел город или селение, было не похоже. Так гореть может только половина мира. Остальные разведчики решили, что это были зарницы. Но следующее утро было теплее обычного, болото вокруг школы снова окутал плотный туман; ощущался запах гари, но едва уловимый, мешавшийся с дымом наших кострищ.

Вторая команда рыскунов, отправившаяся на север, доложила, что в двух километрах от нас течёт ещё одна большая река. Я ушам своим не поверила: в этом месте в наше время было русло мелкого Ведрича, притока Днепра, и воды в нём было в самых глубоких местах по пояс. Я валилась с ног от усталости и обилия работ, которые должны быть сделаны немедленно, но заставила себя встать ранним утром в кромешной тьме вместе с разведчиками. Мы оделись потеплее, кто во что горазд и, лишь рассвело, ушли на север, перейдя через болото по намощенной тропе. Тропу сделали сами, для этого ребята утопили в топкое дно железные остовы парт. Остовы стали каркасом для бесчисленных вязанок хвороста и рогоза, тоже утопленных в болотную грязь. Рогоз ломали, рубили и вязали всем племенем, работали, не покладая рук, весь день, до заката, оставив в школе лишь дежурных у обеденных костров. Так мы намостили гать - дорогу по топкому месту. До того, как мы сделали дорогу, Краснокутский потерял здесь в грязи кроссовку и вынужден был взбаламутить болото в поисках своей обуви. Он и настоял, чтобы тропа была сделана, и немедленно, а вечерний Совет одобрил его предложение. Наверняка существовали другие способы мостить тропу по грязи, но без парт ребятам пришлось бы трудиться дольше и тяжелее, забивая в болото колья, которые и обтесать-то нечем: у нас единственный топор и мы бережём его как зеницу ока. А тропа на север нужна. Иначе каждая вылазка на сухие бугры, тянущиеся до самой реки, начиналась бы и кончалась переходом через узкую протоку по пах в холодной склизкой жиже...

...Уже достаточно рассвело, когда мы вышли к берегу, и я увидела эту реку.