Три еврея

Друинский писал свою кандидатскую диссертацию на заводе, а в это время ходило много историй про разных начальников, включая партийных, которым писали диссертации специально нанятые ученые. Судя по всему, это было уже тогда обычным делом. Но в данном случае я помогал Друинскому в оформительских вопросах по его диссертации, как, впрочем, и Меликаеву, и Парфенову. Михаил Иосифович, по мере написания текста отдавал его перепечатывать в машбюро завода, а я забирал оттуда готовые страницы и черновики, мы с Людой Чеклинской вычитывали текст, сверяли его с черновиками, исправляли ошибки, Люда вписывала от руки слова и символы, написанные буквами латинского и греческого алфавита, а я перечерчивал графики с миллиметровки на белую бумагу, а затем отдавал их фотографу. И я могу засвидетельствовать на любом суде — черновики диссертации были исполнены рукой Друинского. Да, в общем, и надо знать Михаила Иосифовича — вряд ли он позволил бы кому-нибудь думать за себя.

Выше я написал о технологической части работы Друинского. Для меня, начальника метлаборатории, это была вся работа — все ее 100 %, но для него, главного инженера, эта работа вряд ли составляла десятую часть от того, что ему приходилось делать и, соответственно, от того, что ему надо было знать.

Завод потреблял до 800 МВт электрической мощности, если я правильно помню, то средняя мощность Днепрогэса всего 230 МВт, то есть мы были заводом, перенасыщенным электрооборудованием, причем уникальным. И все окончательные решения по этому оборудованию принимал главный инженер.

Завод был сверхмеханизирован, имел огромное количество механического оборудования, достаточно сказать, что для его ремонта, а частью и для изготовления, Ермаковсакий завод ферросплавов имел внутри себя механический завод — Блок ремонтно-механических цехов со своим литейным цехом со всеми видами литья. Таким образом, Друинский был и высококвалифицированным инженером-механиком.

Михаил Иосифович не пришел на все готовое, он построил этот завод в голой степи с первого колышка. Строили, конечно, строители, но поймите, будь они даже идеальными строителями, у них нельзя принимать работу, не зная, как и что они должны строить, иначе они тебе такое настроят! Так что ко всем перечисленным профессиям добавьте Друинскому и профессию инженера-строителя.

Мало этого, чертежи всего, что было построено на заводе, не принимались строителями в работу, пока Друинский их не рассмотрит и не согласится с проектантами завода. И будьте уверены, если бы Друинского назначили директором или главным инженером любого проектного института, к проектам этого института заказчики не имели бы никаких претензий.

Друинский был выдающимся мультиинженером — человеком, для которого не существовало непонятных вопросов в огромных областях техники. Мне могут сказать, что у него были заместители. Да были: был главный механик, главный энергетик, был отдел капитального строительства. Но все эти специалисты имели предел сложности своих вопросов, и как только проблема поднималась над этим пределом, окончательное решение принимал Друинский, а для этого он обязан был знать, что за решение он принимает, обязан был понимать, какие последствия за этим наступят. Это не нынешние президенты СНГ или премьер-министры, которые подписывают указы и распоряжения, не соображая, что за ними последует. Вспомните премьер-министра Черномырдина, еще и не самого глупого из череды премьеров России, с его ставшей знаменитой фразой: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». У Друинского чаще всего (не ошибается только тот, кто не работает) получалось так, как он хотел, и получалось только потому, что он понимал, как достигнуть желаемого во всех технических вопросах завода.

Проблемы проекта

У меня в жизни было так. Вот несутся со всех сторон вопли о каких-либо профессиях, для занятия которыми требуются якобы невиданный ум и таланты. И вместе со всеми относишься к людям этой профессии с почтением. А потом жизнь заставляет эту профессию освоить, и вдруг видишь, что эти «профессионалы» большей частью бездельники, своей профессии не знают да еще и глупы до невозможности, хотя и числятся в гениях. Так было, когда я поближе познакомился с писателями, с историками, с «учеными», с офицерами, с журналистами. Боже мой, какие идиоты населяют эти отрасли человеческой деятельности!

Но было и наоборот. Вот вроде профессия, которую все считают профессией для дураков — крестьянин. Я свою черную металлургию называл «темной металлургией» из-за того, что в ней еще масса темных вопросов, мешающих произвести то, что нужно, в необходимых количествах и с минимальной стоимостью. Но сколько этих «темных» вопросов у крестьянина! Сколько же ума ему надо, чтобы получать результат в этих до дикости изменчивых условиях его деятельности! Разве можно сравнить с объемом его творчества объем творчества какого-нибудь писателя, который в разных вариантах толчет в ступе одну и ту же воду своих сексуальных фантазий?