Три фута под килем

Бронзовая фигура флотоводца и кораблестроителя устремлена к гавани. Той самой гавани, что прославлена не менее, чем грозные форты крепости. Оттуда балтийские эскадры выходили навстречу шведским кораблям. В их паруса дул ветер побед при Гангуте, у острова Эзель и мыса Гренгам. После Гангутского боя вереница плененных судов неприятеля была торжественно проведена мимо Котлина в Петербург под залпы пушечного салюта. Только так — в качестве трофеев — пропускали защитники крепости вражеские корабли за линию своих батарей.

Гавань, подступившая к монументу в старом парке, была свидетельницей одного из замечательных морских празднеств — торжественного вывода на Котлинский рейд привезенного из Москвы знаменитого петровского ботика. Он плавал под парусами на тесной Яузе, служил «водяным потехам» будущего царя на Просяном пруду Измайлова. И на закате дней своих «дедушка русского флота» впервые явился перед могущественным потомством. Ботик, буксируемый шлюпками, торжественно был проведен мимо двадцати кораблей и фрегата. Сам Петр правил рулем. На каждом судне ботик «поздравляли пушками», как называли в те времена орудийный салют, а вымпелы приспускались «до дека».

Вскоре после почетного приема «дедушки русского флота» в балтийских водах на Котлине прошло другое торжество — основание крепости и маленького города, названного Кронштадтом.

У берегов Кронштадта бросал якорь корабль «Перл», который по приказанию Петра I привел из Копенгагена Витус Беринг. За линию входных бочек рейда вышли шлюпы «Надежда» и «Нева», на которых начала кругосветное путешествие первая русская экспедиция Крузенштерна и Лисянского. Из Кронштадтской гавани уходили в походы Беллинсгаузен, Лазарев, Макаров.

Начав путешествие по Кронштадту, мы сумели убедиться, что он не уступает зеленым нарядом небезызвестным ленинградским пригородам — Петродворцу, Ломоносову, Пушкину. Тут зеленые потоки бульваров, парков, улиц, площадей бьют мощным прибоем о камень набережных. И когда мы попали в Сад отдыха, то не без удовольствия отдали себя во власть этого бережно хранимого уголка Кронштадта.

Но пожалуй, не искусством цветоводов, не мастерством архитекторов зелени славен сад. За чугунной оградой мы встретили два монумента, мимо которых пройти равнодушно невозможно. Они стоят почти рядом, хотя их отделяет по времени почти столетие. Оба воспевают величие духа русских моряков.

…Летом 1826 года линейный корабль «Азов» под командованием М. П. Лазарева ушел к берегам древней Эллады. В нескольких милях от сицилийского порта Палермо русскую эскадру настиг жестокий шторм. На «Азове» команда бросилась убирать лишние паруса. Один из матросов сорвался с реи и упал в кипящее море. Увидел гибельное падение моряка за борт мичман Александр Дорошенко. Он бросился в воду, чтобы спасти тонувшего, вдали от корабля подхватил обессилевшего уже матроса. И, держась на плаву, ждал помощи. Но шлюпка не успела к морякам: налетел свирепый вал и отнес их от спасателей. Молодой офицер и матрос утонули вместе. А когда корабль возвратился в Кронштадт, азовцы на свои деньги и по чертежам Лазарева и Нахимова установили памятник отважному мичману.

…На рассвете 16 апреля 1943 года старшина первой статьи Иван Тамбасов стоял на вахте у орудийной башни. Предутренняя чуткая тишина стояла над городом. И вдруг тихий рассвет взорвал фашистский снаряд.

Крейсер «Октябрьская революция» начал огненную дуэль с фашистскими батареями.

В разгар схватки один из снарядов разорвался на палубе неподалеку от орудия, которым командовал Тамбасов. Воздушная волна сбила старшину с ног и швырнула в сторону. Он потерял сознание. Очнувшись, увидел: горит палубный настил, огонь подобрался к самому орудию и облизывает тела снарядов. Взорвись они — крейсеру не сдобровать.

Страшная боль не давала подняться на ноги. Но старшина справился с ней. Голыми руками начал сбрасывать раскаленные снаряды за борт. Последний снаряд взорвался в руках Ивана Тамбасова.

Ныне на красивейшей аллее Сада отдыха стоит пушка в бронированном колпаке. Два зачехленных ствола скорбно склонены в знак почести командиру. «Орудие Ивана Тамбасова», перенесенное кронштадтцами с боевого корабля под тень деревьев сада, навеки останется символом несокрушимого духа советских моряков.

Да, жители Кронштадта бережно хранят память о тех, кто прославил их город, флот, отчизну. Тут не увидишь мемориальных изваяний царских особ, их вельможных приближенных или бездарных адмиралов. Для них в Кронштадте не нашлось ни земли, ни металла, ни гранита, ни доброй памяти. Гордый дух котлинских островитян не опускался до раболепия. Здесь чтимы истинные сыны и патриоты России.