Три гинеи

«Не знаю, рассказывала ли я вам когда-нибудь, что в качестве образования мне позволялись и оплачивались только уроки немецкого. Зато две тысячи фунтов были потрачены на моего брата и, я надеюсь, не напрасно».

Это заявление настолько сильное само по себе, что может запросто уберечь нас от дальнейшего поиска в биографиях образованных мужчин каких-либо сведений о жизни их сестер. И если развить предположение Мэри Кингсли, а также связать его с остальными сведениями, которые мы уже нашли, то можно сформулировать теорию или хотя бы точку зрения, которая поможет ответить на тот невероятно трудный, стоящий перед нами вопрос. Например, когда Мэри говорит, что ей «… оплачивались только оплаченные уроки немецкого», она намекает, что у нее было и бесплатное образование. Биографии других людей, которые мы изучаем, также подтверждают этого предположение. Что же за «бесплатное образование», которое, хорошо это или плохо, было доступно нам в течение многих столетий? Если мы соберем в кучу всех неизвестных нам людей, стоящих позади тех четырех, чьи истории, напротив, оказались настолько выдающимися и успешными, что о них написали (Флоренс Найтингейл[181], Мисс Клаф, Мэри Кингсли и Гертруда Белл), то можно будет утверждать, что всем они обязаны одним и тем же учителям. Косвенно, но тем не менее решительно и бесспорно, биографии указывают, что этими учителями были бедность, целомудрие, насмешки и, что называется, «нехватка прав и привилегий». Стоит ли нам настаивать на избитом слове «свобода» для достижения своих целей? «Свобода от притворной преданности» была их четвертым учителем, от верности старинным школам, колледжам, церквям и церемониям, отечеству — свобода, которой наслаждались все те женщины и которой в значительной степени по-прежнему наслаждаемся и мы, согласно закону и обычаям Англии. Некогда нам выдумывать новые термины, хотя язык и нуждается в них. Пусть в таком случае «свобода от притворной преданности» и будет четвертым великим учителем дочерей образованных мужчин.

Таким образом, биографии снабжают нас фактами того, что дочери образованных мужчин получили свое бесплатное образование из рук бедности, целомудрия, насмешек и свободы от притворной преданности. Именно это образование, сообщают источники, должным образом подготовило их к работе задаром. Кроме того, эти неоплачиваемые профессии имели ничуть не меньше собственных законов, традиций и сложностей, нежели оплачиваемый труд. Далее, человек, изучающий биографии, не сможет, вероятно, усомниться в том, что подобное образование и такие профессии были во многих отношениях чрезвычайно жалкими и для тех, кто ими владел, и для их потомков. Интенсивное деторождение не зарабатывающих деньги женщин и, наоборот, огромные заработки мужей викторианской эпохи, несомненно, оказали чудовищное влияние на разум и тело современных людей. И, чтобы доказать это, нет нужды еще раз цитировать знаменитое высказывание, в котором Флоренс Найтингейл осудила образование того времени и его последствия, или подчеркивать то природное обаяние, с которым она встретила Крымскую войну, или приводить из других источников примеры — а их, увы, множество — той пустоты и глупости, ничтожности, злобы, тирании, лицемерия и аморальности, которые породило это образование и которыми изобилуют, как мы видим, жизни мужчин и женщин. Последнее доказательство его влияния по крайней мере на один из полов можно обнаружить в анналах истории нашей «великой войны[182]», когда больницы, урожайные поля[183] и военные заводы были под завязку набиты беженцами, хоть как-то спасающимися от ужасов войны.