Три глотка одиночества

Нет, ты не из моих палачей (а племя их многочисленно…), и я тут ошибаюсь. Это правда. Ты в этом права. Ты из тех, кто может быть другом и кого я столько раз обижала. И это неправильно… Это почти так же больно, как едкое «Анечка» в твоих последних речах.

Я хочу ей об этом сказать, но не получается. Она все говорит и говорит, она не будет молчать.

– Ну так ты получишь эту свою дряхлую, трепетно лелеемую, твою потемневшую в крови и огне правду! Вот она, смотри: романтическая, обугленная по краям… Ты ведь именно о такой правде мечтала, правда, Анечка? Чтобы можно было прижать ее к груди и держать там крепко, и плакать, и ненавидеть. Какое же это с твоей стороны, Анечка, лицемерие…

«Элеонора, ты ли это?!» – хочется закричать мне. Ты меня судишь и за что? Элеонора, как же ты можешь быть такой жестокой и такой чужой…

Если бы это все могло вдруг оказаться только черным сном… Ужасающим, до девятого пота, до самых костей пробирающим, но только лишь сном… Сумасшедшим, замечательным, восхитительным – сном!

– Так вот она твоя правда, забирай ее себе на здоровье! Что ты с ней будешь делать, хотела бы я узнать?.. В рамку вставишь, на стенку повесишь, любоваться будешь, а впрочем, какая же мне теперь, в самом деле, разница… Слушай, слушай меня, королевская дочь! Ни слова не пропусти! Бесконечна реальность, ибо всякая реальность есть и нереальность одновременно, чей-то смутный сон и чья-то фантазия. Но не все пути открыты ищущему, и жестокая расплата ждет неосторожных… И доступны дороги нереальности немногим, магам да избранным. Ну и еще сумасшедшим вроде тебя, конечно… не всегда, но раз ступив на эти тропы, ступить на них снова неизмеримо легче.

Издавна существуют семнадцать Домов, что борются за власть и за право смотреть на подобных себе со снисходительной надменностью. Желчны они, насмешливы, высокомерны, до шутовства кичатся жалкими своими традициями!.. Вот как, милая моя Анечка, и ты такая же, с головы до пяток этой снисходительностью, этим высокомерием, этой спесью напичкана. Ты… Но… Тысячелетиями Дом Гольц носил статус Королевского Дома, так долго, что все уже забыли о том, что некогда все было иначе… Его почитали, его боялись, боялись больше всех остальных.

Но однажды Дарм, Матготты и Кохантин вступили в союз и пошли против Королевского Дома Гольц. Они все так мечтали о власти, так жаждали преклонения самых сильных, самых достойных… И еще они хотели крови, горьковатой и неправедной крови Священной Династии. И они ее получили, слышишь, получили, Анна! Никто не ушел от расправы. И твой отец, и братья, и сестры, и твоя старая бабка – такая же полоумная как и ты, и твоя мать в их числе… О, с Карой им пришлось помучиться долго, многих из убийц унесла она с собой в могилу, и потомки уцелевших до сих пор почитают ее как мстительную богиню войны в обличие смертной. А когда все закончилось, знаешь, что оказалось тогда? Другие Дома теснились у порога победителей, эти Дома жаждали кто власти, кто мщения, и все они желали оспорить право достойнейших, освященное кровью и смертью право на Королевский Престол! И вот что было самым смешным во всей этой грязной истории, – Элеонора хихикнула в самой настоящей истерии, а я подумала о том, с какой же громадной силой она их ненавидела… Все эти годы, все эти полные молчаливого беспамятства годы… Моя собственная ненависть, такая живая, что даже почти разумная, казалось бледной и чахлой в сравнении с тем чувством, которое владело ей в полной и совершенной мере.

Господи, Элеонора, как же все могло так случиться… Как же могло это произойти – то, что тебя стала смешить бойня, устроенная из-за власти, больных амбиций и чужих честолюбий? Неужто они причинили тебе столько непрощаемой боли?

Неужели тебе забавно рассказывать все это мне, той, чья семья погибла в несправедливой и страшной войне? Неужели?..

Нет, я не верю.

Прости, но я не могу во все это поверить. Это только страшный сон, и он кончится – скоро. Очень скоро этот сон кончится.

– …Они так и не смогли решить, кто же будет достойнейшим! Кого можно будет без опасений посадить на Королевский Престол и кем можно будет спокойно и без особых усилий дергать за ниточки. Раньше подобной ситуации не было. Настоящими королями никто никогда не помыкал, но настоящий король пугал всю это толпу до дрожи в коленях. После бесконечных споров, интриг и дипломатических реверансов, которые так любит вся эта свора, решено было оставить Королевский Престол пустующим – как бы временно, но с перспективой как можно более длительного сохранения подобного положения дел. Большинство ярых претендентов на трон погибло в войне с Домом Гольц и возразить уже не могло. Нашлись и новые сторонники монархического порядка, но их голосам недоставало уверенности и дерзости, это были только хвастуны, дураки да самозванцы, которых дома никогда не потерпели бы над собой… Таким образом решено было установить перемирие, вечный пат, длящийся уже очень долго… Неограниченная свобода. Абсолютная анархия. Домам это нравится, они всегда любили дым вольных костров на недолгих стоянках…