Три глотка одиночества

– Две девочки – мало, совсем мало!.. Но ничего, это к делу не относится. Я должна помочь. Я тебе помогу.

Должна? То, что говорит со мной из темноты, – это женщина? Однако…

– Следует посмотреть списки. Подожди минуту, мне нужно свериться с книгами.

Я готова была ждать хоть всю ночь. В конце концов, я пришла сюда для того, чтобы узнать правду о Валентине, «какой бы она ни была». И я не нуждалась в гладких ее суррогатах… И была готова прождать столько, сколько потребуется.

Странное существо, обладатель дребезжащего голоса и непонятного пола, появилось вновь. Я так и не смогла его – ее? – увидеть, оно упорно не желало выходить на свет. Если можно было, конечно, назвать светом тот жиденький полумрак, который формировала светящаяся дорожка.

– Книги утверждают одно. Твоя сестра там, где ты ее оставила. Твоя сестра в Москве, в настоящем городе.

– Москва?

Могла ли я подумать, что это окажется для меня таким потрясением? Как странно, кажется, я могла бы подготовиться, я даже должна была, проделанный путь был слишком долгим и трудным для неожиданностей! И все же… Известие ошеломило меня, как ошеломляет первая, слабая еще волна надвигающейся бури: этой слабости вполне достаточно, чтобы сбить с ног и насквозь вымочить в ледяной воде.

А потом я почувствовала удивление и еще обиду, конечно. Ведь как же так, я так долго искала ее (впрочем, долго ли?), строила прекрасные замки на прибрежном песке, а действительность оказалась так жестока… и так глупа!

Я все думала: «Где же она, моя Валентина?», – а она оказалась там, где я и не чаяла ее обрести. И это было обидно и несправедливо.

Но это все были детские мысли и детский лепет, а главным было все же то, что я нашла! Вернее, узнала, где надо искать. Что тоже очень немало, Вселенная велика…

– Но если это Москва!.. Я же узнавала, ее нет среди официально… зарегистрированных, а раньше регистрация у нее была, это точно. Она где-то еще, не в Москве. Может быть, у вас устаревшие данные?

– У нас не бывает устаревших данных, потому что это Библиотека-на-Лимбо, самая совершенная из всех библиотек. К нам не всегда легко попасть и у нас зачастую можно попасться, но мы даем точные сведения. Анна Григорьевна, Валентина в Москве. Но мы не знаем, как долго она там пробудет и когда туда прибыла.

– Хорошо. Я благодарю вас… правда, спасибо. Вы мне здорово помогли

– Мы будем бесконечно рады видеть вас вновь. Библиотека запомнила вас и будет теперь всегда ждать, Анна Григорьевна.

– Хорошо.

Меня немного смущала здешняя манера выражаться, но я старалась не подавать виду.

– Больше вопросов не будет?

– Подождите! Но ведь вы так и не сказали, где мне конкретно искать сестру. Москва, знаете ли, большой город.

– Но ведь и сестра ваша не сидит на месте.

– И все же мне необходимы более точные сведения.

И откуда во мне столько наглости? Ох, и не доведет меня она до добра, эта новая манера стоять на своем до конца…

– Мы подскажем тебе одно имя, потому что адреса здесь не имеют значения: они слишком ничтожны, они существуют для провинциалов и почтальонов…

(«Забавная, однако, точка зрения!» – решила про себя я.)

– Ищи не Валентину. Ищи Константина Итрадского и только его. Их имена стоят рядом в наших списках.

Я услышала, как негромко вздохнула Элеонора. Хоть и тихо, а все же заметно, может быть, в частности, от того, что нервы у меня были наряжены до предела.

И еще у меня мелькнула какая-то смутная мысль при звуке этого имени. Было в нем что-то знакомое… или мне только казалось?

Не следует забывать, что я как-никак стажируюсь на шизофреника.

Мне все время что-нибудь кажется.

Так, во всяком случае, куда как приятнее думать.

– Хорошо, я буду искать этого человека. Вы сказали «Константин»?

– Итрадской. Ты его без труда найдешь.

– Хм… Попытаюсь, во всяком случае. До свиданья…

– Добрых встреч тебе, Анна Григорьевна, добрых встреч.

– Они мне понадобятся. Да. Это я вам точно скажу.

Элеонора протянула мне руку. Я молча приняла приглашение.

Все было ясно. Оставалось уже немного. Но кроме радости от исполнения задуманного, кроме внезапно наступившего облегчения, было и еще кое-что. Грызло мою душу какое-то смутное беспокойство, доставляющее непонятный мне самой и поэтому немного смешной дискомфорт.

Черт возьми, и почему же все-таки имя Константина Итрадского показалось мне таким знакомым?

Очень знакомым, я бы добавила.

***

– Куда мы теперь?

– Это хороший вопрос.

Я и Элеонора вновь в притворе храма. Черт, и почему же у меня из головы все не лезет эта псевдорелигиозная чушь?

Мы стояли в прихожей Библиотеки. Холле, если желаете. Парадной. Фойе. Было темно, и я смертельно устала, но мысли оставались почему-то ясными и спокойными. С этой же кристальной ясностью я, в сущности, понимала, что обратного пути не перенесу. Засну по дороге. Свалюсь от усталости. Но дойти обратно мне не дано.

Кажется, Элеонора это понимала не хуже меня.

– Я знаю одно хорошее место. Оно мне известно давно, уже очень давно, и я абсолютно уверена в его надежности. К тому же к нему из Библиотеки можно попасть почти сразу, так что дорога не слишком тебя утомит.