Три года октября

Спустился я в подвальное помещение по лестнице, предназначенной для персонала больницы. Лифт был занят, а ждать его мне не хотелось. В коридоре я встретился с Безбородовым, что вел занятую каталку в прозекторскую. Двери лифта как раз закрылись за ним.

— О, Алексей! — поприветствовал он меня, обернувшись назад. — Почему припозднился? Вроде рабочее время уже как полчаса.

— Да вот, был у главврача.

— По собственной инициативе или по вызову?

Я поравнялся с ним и, хотел было, взяться за поручни каталки, но Александр Викторович ударил меня по рукам. Либо решил закончить работу, за которую взялся первым, либо был чем-то обижен.

— По вызову.

— Опять меня обсуждали?

Тон он выбрал сердитый. Я поспешил его успокоить:

— Можете не волноваться, вас не уволят.

— Эка радость!

Одно из колесиков каталки попало в выбоину, созданную отсутствием одной плитки, из-за чего она подскочила вверх. Массивное тело под простыней практически не шелохнулось. Разве что стопы пошатнулись из стороны в сторону.

— Вы надеялись на другой ответ?

— Я уже перестал надеяться. Хочу приносить пользу больнице, а не работать из жалости.

— Поверьте, все ценят ваш вклад в…

— Ты эти слова оставь для Селина. Мне они ни к чему.

Я запнулся. Какое-то время мы шли в гнетущей тишине, которая сильно давила на меня своей тяжестью. Когда передняя сторона каталки врезалась в двери прозекторской и те разошлись в стороны, я решил нарушить молчание, заодно сменив тему:

— А где Краснов? Почему опять кто-то другой делает его работу?

— У Краснова веские причины нам не помогать.

— Зачем вы его выгораживаете? Это ведь не первый раз. Он просто пользуется нашим ответственным подходом к рабочим обязанностям и добротой.

— Ничего я его не выгораживаю! — возмутился Александр Викторович, останавливая каталку у стола. — Краснов ну никак не мог самостоятельно привезти тело в зал.

— Что у него опять? Слушание в суде? Температура? Арест из-за пьяного дебоша?

— Смерть.

Я тут же замолк. Мне даже стало неловко. Конечно же, данная причина была вполне веской.

— Очень жаль? Кто умер? Кто-то из его родственников или же друзей?

— Он сам.

Безбородов сдернул простыню, обнажив моему взору мертвого Анатолия Краснова, чье вечно красное лицо теперь обрело пепельный оттенок.

Хочу признаться в том, что Краснов мне никогда не нравился. И, несмотря на то, что я негодовал, когда он увиливал от работы, мне радовали его частые отлучки. Он был одним из тех представителей человечества, которых хочется держать от себя на расстоянии. Мне не импонировало его грубое поведение с окружающими, мне не заходил его юмор, мне не нравился его взгляд на мир, который можно было описать тремя словами: сексизм, ксенофобия, мизантропия. За год жизни в Старых Вязах, я успел узнать Краснова довольно хорошо, в первую очередь благодаря любви санитара к разговорам о себе, даже если его никто об этом не просил. Ему нравилось обсуждать политические новости, всецело поддерживая при этом линию партии. Он до пены у рта мог убеждать всех в том, что НАТО — главная опасность для целостности страны и её надо остановить любыми способами, вплоть до превентивных ядерных ударов по её базам и Брюсселю. Он верил, что Великая Отечественная закончилась бы на пару лет раньше полным разгромом немецких войск, родись он в начале двадцатого века, ведь в той войне он занимал бы должность маршала — не меньше. А еще он был убежден в наличие у себя сверхъестественных способностей и мечтал поучаствовать в отборах, чтобы пробиться в десятку финалистов «Битвы экстрасенсов». Какова была природа этих способностей, он никак не мог объяснить. Возможно, одна из его любимых присказок: «Жопой чую», могла ответить на данный вопрос.

Вот такой заурядной личностью был этот Анатолий Краснов.

Я бы понял всех тех, кто не стал бы горевать из-за его смерти. Я бы понял и самого себя. Да вот только глядя на тело этого большого мужчины, который сейчас лежал перед нами на койке, — беззащитный, остывающий, молчаливый, — я почувствовал к нему жалость. За жалостью пришла грусть. Я отвел взгляд от тела, глянув на Безбородова.

— Как это произошло? — сипло выговорил я.

— В сопроводиловке указано, что скончался он дома от острой сердечной недостаточности. В «скорую» позвонила его бывшая жена: зашла проведать и обнаружила его в полуобморочном состоянии. Приехавшая помощь попыталась его реанимировать, но безуспешно. Умер он спустя полчаса. — Безбородов, говорил все это по памяти, после прочтения документации, при этом не стоял на месте, а переодевался в рабочую одежду. — Ребята из «скорой» порекомендовали городских частников, для перевоза тела в морг. Сами же отправились на другой вызов, предварительно оповестив участкового терапевта. Тот приехал через полчаса и констатировал смерть, затем спустя час, прибыла частная служба перевозки из ритуальной службы. Наверняка «стервятники» приехали на ржавой «волге», а содрали с женщины как за поездку на лимузине.