Три года счастья (СИ)

Он с ней, рядом, здесь, оборачивает и смотрит вслед. Смотрит, пока не стихнут ее шаги. Он здесь, рядом с ней, пока не стихнут ее шаги.

Он простит ее и отпустит, как и она его.

Отпустит вопреки, потому что ей нужно бежать вопреки.

Все должно быть иначе и он должен спасти ее, а в итоге, будет искать ее призрачный след.

Она не поверит, но ему так легко, а она обожглась.

Все обрывается.

Вот и все.

Конец.

Книга закончилась, а повесть о них еще не дописана.

Вопреки, он здесь, пока не стихнут ее шаги и будет верить в ее спасения, даже, если нет любви.

Вопреки, она не отпустит, даже, если нет любви.

Искать призрачный след. Неужели, вопреки всему, любви больше нет?

Она ведь так хотела, чтобы он увидел и оценил ее старания. Увидел их дом. Дом, в который она заберет его и они навсегда останутся вместе.

Элайджа Майклсон никогда не увидит этот особняк и не узнает, как она мечтала просыпаться с ним здесь каждое утро, готовить вместе на кухне, пить чай с кленовым сиропом или горький кофе, вечерами сидеть у камина, он будет читать ей, потому что устали и заслуживают покоя и взаимной любви.

Зачем он так с ней?

Она не забрала его с собой.

Бледный свет луны, а руках бутылка белого вина, когда она возвращается в особняк и сбрасывает джинсовку, ставит бутылку алкоголя на лестницу. Она ведь и вправду желала быть с ним навсегда, увидеть законченный ремонт в их спальне и все должно быть так, как нравится ему и ей. Все на двоих :мраморный пол, пушистый ковер у кровати, на котором сложенные шелковые подушки, она ведь ждала его и готовилась к его приезду, высокие белые потолки, да и сама комната в черно-серых тонах, которые разваляет благородный золотой. Черно-серые обои с замысловатыми узорами, на окнах легкие тюли и тяжёлые ночные шторы, она лично поправляла их и завязывала ленты, думая, что ему понравится то, что здесь светло и просторно. Золотистое изголовье их кровати, ниже, естественно обитой черным бархатом, застелена серым шелковым покрывалом, а в дополнение черные и серые подушечки, стулья золотисто-коричневые, две белые вазы с огромными, до потолка, искусственными серыми ветками, столик с золотистыми ножками стоит на котором стоит подсвечник и ваза с алыми розами, шкаф, прикроватные тумбочки с торшерами. Люстра из венецианского хрусталя, туалетный столик с зеркалом и кожаный пуфик вместо стула, кожаная черная кушетка, несколько картин на стенах. Она расставила и зажгла ароматические свечи. Так сильно она ждала его.

Сейчас что-то будет…

Сейчас мрамор окрасится в красный, потому что она сверкает своими клыками, а под глазами набухают венки. Она даже не думает контролировать гнев или сдерживать ярость.

Эмоциям нужно дать выход. Она проливается кровь, спускает с лестницы трупы рабочих.

Один за одним, разрывает на части.

В глазах пустота и ничего больше.

Куда ей до благородного Элайджи.

Никто не узнает о пролитой крови, разорванных глотках и конечностях.

Здесь ее никто не знает.

Всем ведь наплевать.

Запах мертвой, разлагающейся плоти и крови с металлическим привкусом.

Ей не противно. Она и не помнит, как снимала с себя одежду.

Не помнит, как осушила бутылку вина.

Не помнит.

Забыть свет его лица.

Лунный свет, в котором она видит его образ. Он пришел к ней в белой рубашке, идеально выглаженном темно-синем костюме, начищенных туфлях. Она уверенна, что он пришел за ней и заберет ее или останется с ней.

Она ведь думала, что ему все равно, упала на лестницу в одном красном крудевном белье, пила вино, потому что лучше забыться в алкоголе, чем осознать, что ты все еще одна. Вечное одиночество, которое ты ненавидишь, так же, как и себя, потому что ты и есть причина этого самого одиночества.

Ненавидит себя, потому что осознает, что она причина всего того, что происходит в ее

жизнь – она сама.

Она – великая Кетрин Пирс причина своего вечного одиночества. Одиночества, которое заключило ее в тиски, капкан. Считает себя недостойной любви. Считает себя недостойной его.

Вечное одиночество. Всегда одна, но она не пропала, потому что ей было все равно и столько столетий она была одна, сама себе королева и судья.

Но сейчас.

Сейчас она упала на лестнице, желает обнять его. Только его.

Сейчас она осознала кое что важное. Осознала, что одиночество не сила, а слабость и утонув в нем ты уже никогда не сможешь выплыть. Ты пропадаешь в одиночестве, не понимаешь тех людей, которые верят в любовь и дружбу поддерживают друг друга и не позволяют упасть во тьму и лишиться души.

У нее нет души.

Но только поцелуи Элайджи согревали и вселяли в нее надежду. У его поцелуев был вкус надежды. Вселяли то, что она не одна, любима и нужна. Нужна ему. Ему нужна ее любовь, он будет оберегать и заботится о ней. Он станет ее спасением и свободой.

Его образ в лунном свете.

Ее согревает бутылка вина.

Слабая но находит в себе силы, чтобы поднять голову и посмотреть на приближающуюся к ней тень в лунном свете.

Почти пьяна, а когда Кетрин Пирс пьяна, то готова любить его сильнее. Пусть только он заберет ее с собой и останется с ней навечно. Улетит с ней навечно.

Зачем он так с ней?

Зачем он ее до дна?