Три года счастья (СИ)

Когда она ушла, ни говоря ни слова, оставляя после себя только запах, Элайджа не мог здраво мыслить. Не мог думать о чем-то кроме нее. Готов на все, чтобы забыть даже самого себя, а потом утром снова зачем-то просыпался. Зачем просыпаться, если ее нет рядом? Ему не нужна была улица или небо, когда он находился рядом с тобой. В ее глазах Элайджа Майклсон видел больше мира, чем за окном. Ее личный мир, который она открыла только ему. Только его. На ее губах он мог видеть больше трещин, чем на стенах кирпичных зданий.

Когда она была рядом жизнь текла иначе, совсем по-другому. Не было ни волнений, ни переживаний. Было только ее обнаженное , тело пахнущее к и клубникой и ванилью, поцелуи, когда та улыбалась, нависала над ним и терзала поцелуями за плечи, запястья.

Говорила что-то, наливая очередную чашку кофе. Говорила, словно считала, что для него разговоры куда важнее, разговоры лечат души. Разговоры, которые лечат душу. Душу, которая сгорела. Разговоры важны, так же, как и чувства. Важно, то, что он наблюдал за ней и мог сидеть с ней на кухне, хоть целую вечность. Он не игрушка, которую Кетрин может не выкинуть, как остальных. Тех остальных, с которыми Кетрин Пирс проводила те месяцы вне квартиры, дарила себя, и все для достижения своей цели или собственного удовольствия.

Любить – значить доверять друг другу. Ей нужно было, чтобы он доверял ей и он доверяет.Сказать ей было больше нечего, ведь Кетрин не знала, что и несчастье его было в ней. В ней – Кетрин Пирс. В запахе кофе покалывании на кончиках пальцев, когда он забирал из ее рук чашку с кофе и касался губами ее руки. Вселенная замирала, когда он вдыхал запах кофе, корицы, кленового сиропа или любого другого варенья, запах свежей выпечки, вишневого геля для душа, отпечатавшегося на твоей бледной коже.

Элайджа думал, что все дело в запахах. Ведь он жил лишь ими и Кетрин Пирс.

Кетрин думала, что все дело в запахах. Ведь она жила лишь запахам его одеколона, запахам порошка, которой стиралась его рубашка, запахам ткани его нового пиджака, кофе, миндаля, ведь как она узнала миндаль – любимый орех Элайджи, и хорошо, что у нее на кухни были именно эти орехи, которые Кетрин добавляла по утрам в овсяную кашу. Она с каждым днем узнавала, что они похожи. Слишком во много похожи и это необъяснимо. Запахи смешались в один – его запах. Запах, который она заучила наизусть, запах,на котором Кетрин Пирс сдвинула и это необъяснимо.

А когда она ушла, то потерял смысл и кофе остывал на кухне. Их было двое, а сейчас он один. Потерял себя.

Потеряла себя.

Зачем им все это?

Зачем?

Девушка, чьи шоколадные волосы разметал ветер, стояла возле киоска и держалась людей, желая поймать такси или другую машину, только бы быстрее добраться до аэропорта. Уехать, чтобы убить в себе желание вернуться к ней. Она зашлась в безмолвном крике. Крике, который никто и никогда не должен был услышать, ведь Кетрин Пирс сильная. Внешне она спокойна и казалась обычной туристкой, которая покидает Рим. Услышать могли только звук телефона, оповещающем о новом сообщении. Кетрин ведь оставила ему мобильный, чтобы поддерживать с ним связь. Одинаковые мобильные. Но сообщение ей пришло на другой телефон марки Samsung. Телефон для связи с информаторами или нужными людьми.

Не вовремя, ведь именно сейчас перед ней остановилась такси, а Кетрин замешкалась, потянулась за мобильным, чтобы прочитать смс. Лучше бы не читала. Лучше бы ее глаза не видели сообщения, которое прислал один из шпионов прячащейся в Мистик Фоллс : « Кол Майклсон убит с помощью белого дуба. А. » Трясущиеся руки сжали мобильный, и Пирс желает только запустить телефон об асфальт, разбить и наблюдать, как экран гаснет, а само устройства разбито на осколки.

Все равно узнает, а сейчас у нее есть выбор.

Выбор, как и в прошлый раз. Выбор, ведь тогда, несколько лет назад, в Мистик Фоллс она предала его. Она остановилась, наблюдала за его телом, которое было покрыто серыми венками, в груди клинок, в области сердца засохшее пятно крови, костюм изорван в клочья. Она испугана, боролать, вжимали клинок в его грудь, только бы не позволить ему очнуться, открыть глаза. Боролась, потому что страх управлял ей. Страх, что в гневе Элайджа – монстр, который сделать с ней все, что угодно. Боролась, только бы не пробудить этого монстра, ведь Кетрин знала, что он искал ее. Искал, столько веков, вот только зачем? Кетрин думала, перебирала в голове тысячу вариантов, но все равно боялась, что монстр окажется на свободе. Этого она не могла допустить.