Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь

Ян, которого я встретила на дне рождения Светы, действительно работает в органах. Но он никогда не работал в ФСБ и никогда мне не писал. Писала мне сама Светлана Богачёва. И Люся, и Глеб Коганович, и девочка Лена, которую она спасла, – все эти люди были аватарами, за которыми скрывалась Светлана Богачёва. И поэтому Светлана постоянно сидела в телефоне. Пока я думала, что она отвлеченно листает ленту, пишет по работе или знакомым, она действительно с кем-то переписывалась. Со мной. С разных аккаунтов и от лица разных людей. Очень сыграло на руку Светлане Богачёвой и то, что я всей душой ненавидела звонки. И никогда никому не звонила, предпочитая текстовые сообщения.

В моем телефоне хранится переписка с более чем десятью выдуманными ее персонажами. И если в случае с Люсей и Яном она хотя бы писала мне от имени настоящих людей, то Лены, как и Глеба Когановича, не существовало никогда. Историю о моем отце я рассказала Светлане Богачёвой во время одного из наших чаепитий. И ей она пригодилась, чтобы убедительнее писать мне от лица Яна. Она говорила мне именно то, что я хотела слышать от представителя органов.

Этой перепиской я позже хвасталась бабушке, доказывая ей невиновность папы. Эта переписка грела мне сердце. И эта переписка стала причиной куда больших проблем. Позже именно ненастоящий Ян сыграет ключевую роль в самом судьбоносном событии, которое навсегда и бесповоротно изменит мою жизнь.

Новосибирск и яйцеклетки

В середине сентября 2020 года я пришла домой с выступления на микрофоне и застала Свету в странном положении. Она лежала на полу вниз головой, закинув ноги на диван и держа руки за поясницей. Рядом лежал ее телефон, с которого играла попсовая песенка, которую Света неумело напевала.

– Привет, Свет. Разглядываешь мир под другим углом?

– Нет, ай-ай-ай, – Света заверещала от боли.

– Что случилось опять? Ты чего? – забеспокоилась я.

– Я тут психанула и пошла сделала ЭКО. Это адски болезненная процедура, вот лежу мучаюсь, – радостно улыбаясь, сказала Света.

– Зачем? Ты же говорила, что после аварии у тебя от матки ничего не осталось.

– Почему, остался один яичник. Он еле-еле работает. Но он есть, – возразила Света.

Я уже жалела, что спросила. Меньше всего я хотела знать об устройстве Светиных внутренних органов.

– А ЭКО-то тебе зачем? У тебя психотравма, тебе вроде как не полезно сейчас детей заводить, – наставляла я поучительным тоном.

– Это вклад в будущее. Как долечусь, заведу ребенка. Я сильная, я справлюсь. Правда, после ЭКО есть риск развития раковой опухоли, но ничего, – рассуждала Света.

– Ну, отлично! Не хватало нам рака для полного счастья.

Я подошла к холодильнику в надежде разжиться чем-нибудь вкусненьким. Света, непрерывно постанывая от боли, возвращалась в сидячее положение. Внезапно она обратилась ко мне:

– Танюх, у меня тут это, еще одна просьба.

– Светик, я больше с тобой не останусь. Все. В конце октября мы прощаемся. Тебя не мучат кошмары, ты бодра и весела. Я отпускаю тебя во взрослую жизнь. Лети, моя птичка, ты со всем справишься.

Я говорила бодро и весело, размахивая руками и поедая сырок, который нашла в холодильнике.

– Окстись, Таня, конечно, не надо со мной оставаться. Правда, у меня к тебе последняя просьба. Нашелся покупатель на Женину квартиру в Новосибирске, им нужно мое личное присутствие, чтобы оформить сделку. Я не смогу заходить туда, где жил он. Прошу, слетай со мной в Новосибирск.

У меня аж глаза полезли на лоб:

– Вот это история. А что, электронные подписи уже отменили?

– Ну, слушай, ты же сама видела, что я почти год искала покупателя. Он хочет личного присутствия собственника. Я его понимаю. Ну, слетай со мной. Ну, пожалуйста! От тебя ничего не надо. Просто слетай, – упрашивала Света.

– Ладно. Когда? – обреченно спросила я.

Я никуда не хотела лететь.

– Двадцать четвертого ноября. Я уже взяла себе билет. Тебе сейчас тоже возьму. Слетаем, вернемся, и ты от меня съедешь.

– Ладно. Держи мой паспорт. Возьми и мне билеты, – ответила я, приободрившись.

Осталось пережить октябрь и часть ноября. И все наконец-то кончится.

* * *

Через несколько недель после этого разговора мы прилетели в Новосибирск. Город встретил нас снегом и холодным ветром. Я обожаю такую погоду. Когда вдыхаешь ледяной воздух и даже легкими чувствуешь холод. Складывается ощущение, что дышишь полной грудью.

Когда мы ехали в такси к отелю, я спросила таксиста:

– А что красивого можно посмотреть в Новосибирске?

– Ничего, – буркнул он в ответ. – А вы сами откуда?

– Мы из Питера.

– Тогда точно ничего, – хмуро рассмеялся таксист. – Вот ваш отель, приехали. Добро пожаловать.

Мы вышли из машины на мороз. Высокое здание отеля привлекало к себе уютным теплым светом в окнах. Было уже очень поздно. Мой уставший замыленный взгляд жадно хватался за все новое, что окружало нас, и я по-настоящему поняла, что последние месяцы почти не выходила из дома.