Три грани мизерикорда

Команда разделилась. Места Лемке и Райта занимали сейчас Агата и Варфоломей – Заславский велел им держаться подальше от театра военных действий. В одном из вспомогательных ложементов полулежал Трейси. Ричард, Отто и Нед, добившийся разрешения Макса на участие в захвате, ждали у трюма, в который предполагалось поймать курьерский катер.

– Есть информпакет, – прозвенел в тишине голос Гринбаттла, которому отдали под оборудование изрядных размеров отсек.

– Заменил? – вскинулся Трейси.

– Да. Внимание, катер будет в точке рандеву через десять минут. Даю вектор, следите.

По дисплею ползла крохотная красная точка, и видно было, как постепенно сливаются курсовые линии этой точки и большой белой метки «Ревеля».

– Захожу на параллель, – отрапортовал Алекс.

– Аудио– и видеосигнал с обшивки скопирован. Собственный сигнал катера подавлен, фальшивка пошла, – отозвался Пит.

– Группе захвата – приготовиться! – проскрежетал Заславский.

Метка «Ревеля» наползла на точку, обозначающую катер, и поглотила ее.

– Гости на борту, – в голосе бортового интеллекта слышалось нескрываемое удовлетворение. Спустя три минуты он же добавил:

– Захват произведён. Дублеры – вперёд, ваш выход!

Платина пробормотал: «Не дрейфь, сестрёнка! Объём не взял – и эти не возьмут!» – и ринулся вон из рубки.

В трюме более чем легкомысленно одетая Агата зябко поежилась. Шлюзовые ворота открылись совсем ненадолго, но и этого хватило, чтобы высокие слои атмосферы, в которых двигался сейчас «Ревель», выстудили огромное помещение. Катер в нем казался игрушкой, а люди и вовсе терялись. Терялись в прямом смысле этого слова: ни пилота катера, ни его спутницы в наличии не наблюдалось. Во всяком случае, на первый взгляд.

Второй же немедленно отметил, что группа захвата стоит бронированной стеной, явно заслоняя собой кого-то. Или – что-то. Отто имел несколько сконфуженный вид, Райт был слегка возбуждён и тщательно старался скрыть это под маской невозмутимости. Невозмутимость Эдварда Молбери маской не была.

– А где… – начал было Варфоломей, однако Агата перебила напарника, указывая подбородком куда-то за спины бравой троицы:

– Это было необходимо? – осуждение в ее голосе смешивалось с некоторой долей злого сарказма.

– Необходимо, – в пустоте трюма прокуренный баритон Капитана Неда звучал неестественно гулко. – Спрятать их по-настоящему качественно вы не сможете, надёжно подчистить память – тем более. Это лучший выход, девочка. В том числе и для них. Я-то всё сделал быстро, без боли и страха. От своих нанимателей они такой милости не дождались бы.

– Так вы их… – у закатца глаза лезли на лоб, но тут Агата бесцеремонно подтолкнула его в сторону катера.

– Живей, Платина. Время дорого. До встречи, господа.

Пилот побагровел, насупился – в сочетании с обритой головой и надбровными дугами, увеличенными, как и нос, стараниями уговоренного посапожничать Фила, это выглядело устрашающе, – но ничего не сказал.

Он молчал, когда они пристегивались. Молчал, когда, махнув на прощание рукой, Райт последним покинул трюм. Молчал, когда створки шлюза разошлись в стороны, пустив внутрь ослепительный солнечный свет. Команду на старт он отдал так же молча. И продолжал молчать, когда скорлупка катера, следуя указаниям автопилота, двинулась к месту назначения.

Минут пятнадцать спустя Агата слегка развернулась в кресле, пристально посмотрела на друга и компаньона и осторожно положила узкую ладонь на его предплечье. Платина, по-прежнему не отрывая взгляда от обзорного стекла, сдавленно пробурчал:

– Не вздумай снимать моё настроение. Засыплемся.

– Даже и не собиралась, – негромко, успокаивающе проговорила девушка. – Но ты попробуй что-то сделать с ним сам. Потому что, если оно останется таким, как сейчас, на Дине нам ловить нечего.

Варфоломей стиснул кулаки, врезал левым по подлокотнику (на подлокотнике образовалась вмятина), медленно, со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и уже гораздо спокойнее высказался:

– Старый параноик!

– Ты про Неда? – уточнила Агата, убирая руку и растекаясь в кресле. Безразличие, до краёв наполняющее позу и голос, никого не могло обмануть, да, кажется, и не имело такой цели.

– Про кого ж еще!

– Ты прав. Но в своем праведном негодовании ты не учитываешь один фактор. Даже два.

– Это какие же? – подозрительно поинтересовался пилот. У Кондового возникло стойкое ощущение, что не далее как через минуту выяснится, что он дурак.

– При всей своей параноидальности Нед знает местную кухню так, как никогда не узнаем ее мы. И, кроме того, ты, повторяю, прав: Молбери параноик. Но он – хорошенько заметь себе это, Платина – живой параноик. Всё ещё живой.

Мануэль Хо с самого утра пребывал в превосходном расположении духа. Его не испортило даже сообщение о том, что записанное на матрицу сознание имперского офицеришки продолжает сопротивляться всем предпринятым мерам воздействия.