Три грани мизерикорда

А клиент-то, похоже, кинестет. Вон как неуверенно двигается. Хотя, пожалуй, после такого удара в пах быстро перебирать ногами он попросту не может. И это плохо, времени у них не так чтобы завались.

Минус тринадцать.

Из боковой двери выходит мужик в униформе охранника. Как же она его не почуяла? Видимо, контроль над сознанием объекта отъедает куда больше сил и способностей, чем казалось поначалу. Хуже всего то, что этот дядя уж точно не синтет. И реакция у него хорошая. Даже слишком. Нож вонзается в правое плечо Агаты, рука немеет, боль леденит скулы и бьет по коленям и щиколоткам, но Платина уже стреляет, стреляет в упор. Миг – и мёртвое тело оказывается в той же самой комнате, откуда только что вышел живой человек.

Господин Хо безучастен, а пилот прячет нож под рубашку и перетягивает рану Агаты поверх второго куска пластыря кокетливым шелковым шарфиком, нашедшимся в сумочке девушки. Надолго такой повязки не хватит, но им и не надо надолго, ведь так?

Минус семь с половиной.

Лаборатория, полная прохладного, почти холодного, воздуха, куча непонятного оборудования, набитые пластинами психоматриц стеллажи. Одна матрица выложена на стеклянный поддон и именно к ней подводит господин Хо своих сопровождающих.

– Проверь, – бросает Агата.

Матрица уходит в щель громоздкого считывателя и дисплей только что не взрывается: не каждый порядочный прибор выдержит такой напор ненормативной лексики. Очень знакомой лексики. Предельно знакомой.

– Достань. Молодец. Ты можешь перекачать информацию со своего браслета на мой?

– Да.

– Сколько времени это займет?

– Три минуты.

– Действуй.

– Агать, какого черта? Мы и так выбиваемся! Зачем тебе его инфа, двери же остались открытыми!

– Ничего, Платина, три минуты не роляют. Добежим. Ты пока матрицу упакуй ко мне в сумочку. И переключи систему кондиционирования на отопление. По максимуму. Такого, – резкий кивок на стеллажи, – никто не заслуживает.

Информация передана, матрица упакована, девушка включает свой браслет в режим видеозаписи и с трудом поднимает правую руку. Пистолет направлен точно в голову Мануэля Хо. Выстрел. И ещё два – в браслет, который ему уже не понадобится.

Платина отдирает пластырь от раны на плече трупа и прячет его вместе с вынутой пулей в карман брюк.

– Уходим.

Минус три с половиной.

Они спешат по коридору. Хорошо бы заблокировать двери, но разбираться с полученными файлами некогда. Да файлы тут, скорее всего, и не помогут. Остаётся надеяться только на то, что в самое ближайшее время никто не обнаружит вопиющее нарушение правил внутренней безопасности. В ближайшее – не обнаружит, а дальше, надо полагать, местным станет не до того.

Минус одна.

Они оказываются в знакомом вестибюле, переводят дыхание и выходят наружу, под слепящее послеполуденное солнце.

Начавшая промокать повязка Агаты скрывалась под жакетиком, небрежно наброшенным на плечо, ее пистолет перекочевал к Платине. Пальцы левой руки крепко сжимали сумочку, тонкий ремешок которой для пущей сохранности содержимого был надет через голову. До площадки, на которой стоял, растопырив крылья, катер, оставалось метров триста, и их требовалось пройти так, чтобы не вызвать подозрений. Ладно, где наша не пропадала!

Капли пота на побледневшем лбу можно списать на жару, слезы в глазах и заушенную нижнюю губу – на то, что «подарок» не пришёлся клиенту по вкусу. Платина старательно играл злобное удовлетворение: дескать, со мной ты дела иметь не захотела – а теперь не захотели иметь дела с тобой. И поделом. Так тебе и надо, дрянь заносчивая.

Пожалуй, он переигрывал, но ценителей и знатоков театрального искусства поблизости не наблюдалось, а значит – и так сойдёт. Только бы ноги не отказали, только бы кровь не проступила сквозь жакет, только бы…

– Что, дорогуша, не выгорело?

Скучающий возле катера охранник смотрел на девушку с насмешливым сочувствием.

– Не переживай, всякое бывает. Запиши-ка номерок, будет время – наберёшь. Я, конечно, не так богат, как босс, зато и обижать такую красотку не стану. Да, кстати, а разрешение на вылет-то? Эй, умник, я к кому обращаюсь?

Не обращая внимания на охранника, Платина забрался в пилотское кресло, закрыл прозрачную дверцу и запустил двигатель.

– Так, а ну-ка иди сюда!

Мужик сжал правое плечо Агаты как клещами, почувствовал влагу, увидел, как расплывается под пальцами красное пятно…

– Ишь ты!

Пистолет уперся девушке в лоб, но она уже оседала, не в силах больше сопротивляться боли и слабости. Оседала, и её голова оказалась ниже линии огня. Да, на какую-то секунду. Но этой секунды Платине хватило, чтобы развернуть катер на месте и снести плоскостью крыла тупую башку так некстати проявившего бдительность секьюрити.