Три грации на обочине

– Я вот что… – вывел его из задумчивости Ласкин, не дождавшись от следователя вопросов, а по его мнению, Терехов обязан заинтересоваться происшествием. – На мою Настю напали, считай, на пустыре, где я наткнулся на ту девчонку… помните? Я тут подумал, а вдруг эти двое убили ее?

Обалдеть! А ведь при первой встрече Павлу показалось, этот мужичок не тянет на мыслящее существо, выходит, ни черта он не смыслит в людях.

– Возможно, – произнес Терехов. – А еще какие мысли есть?

– Мысли? У меня нынче одна мысля: Настя. Нельзя ли ей охрану какую дать? Пальцем длинномордый нам грозил не просто так, я правильно понимаю?

Конечно, правильно, но охрану девушке никто не предоставит, по всем показателям оснований мизер, ведь слова девушки ничего не значат, их к делу не подошьешь. Неприятная ситуация, дочь Ласкина действительно в опасности, эту проблему надо решать, но как? Павел опустил глаза, уставившись на столешницу, он подыскивал ответ, точнее, удобоваримый отказ, да выручил Феликс, сидевший за спиной Ласкина, он отвлек свидетеля:

– Слышь, дед, ты в самом деле готов был умереть?

Войдя в кабинет, Ласкин сразу прошел к столу и не заметил Феликса, потому голос сзади явился для него неожиданностью, он развернулся всем корпусом и с интересом рассматривал молодого человека.

– Это наш оперативник, – представил Феликса Павел, – сотрудник.

– М-м-м… – понимающе протянул Ласкин, не сводя оценивающих глаз с Феликса. – А у тебя дети есть, внучок?

– Нет, я даже не женат, – улыбнулся тот, как умел улыбаться только он – широко, по-мальчишески искренне, ну, прямо простой такой, как лапоть.

– Тогда у тебя не хватит понимания, – надменно заключил Ласкин, снова повернувшись к Терехову. – Так как, гражданин следователь? Насчет охраны?

– Подумаем, – увернулся Павел.

– Пф! Пока думать будете… Насте-то как быть? Я не могу всякий день ее встречать из колледжа, у меня ж работа, ей тоже учиться надо.

– Скажите, а как вам показались похитители? Какие они?

– Сволочи первостатейные, – выпалил Ласкин, заерзав на стуле, потом задумался, вспоминая свои впечатления. – Молодые. Одному с харей, как у мясника, где-то лет тридцать с довеском, второму, чернявому и длинномордому, поменьше – вон как вашему сотруднику.

– Двадцать восемь – двадцать девять? – уточнил Павел.

– Примерно. Одеты… не бедно. Настя говорила, на машине они были, на «Мерседесе». А на «Мерседесах» кто ездит?

– И кто же? – улыбнулся Павел, предполагая ответ.

– Жулики.

– А ваша дочь хорошо запомнила похитителей?

– Не знаю, – пожал плечами Ласкин. – Сами спросите у нее.

– В таком случае привезите девушку.

– Так она тут, во дворе дожидается. Позвать?

– Конечно, – закивал Павел, а когда Ласкин поспешно покинул кабинет, поделился впечатлениями с Феликсом: – Меня насторожила поведенческая линия этих двоих. Непонятно, зачем они очутились за городом, что там забыли на «Мерседесе»? Кругом одни деревни.

– Может, ехали в Луговое?

– Луговое? Это что?

– Ой, ты ж у нас в городе новичок…

Совершенно верно, Павел пришлый, но не совсем, здесь он родился, здесь же работал его отец следователем. Перед смертью он просил коллег не оставить единственного сына без помощи, мол, примите вместо меня. Когда Павел приехал на похороны, ему и предложили «заступить на пост родителя», что стало огромным подарком ушедшего в мир иной отца. Павел тотчас согласился переехать, но следовало на прежней работе завершить дела, а сюда приехала мама, чтобы обустроиться, ведь завещал отец свое имущество сыну и его матери. Наверное, решил напоследок загладить таким образом вину перед обоими.

Да, вина… Банальнейшая история: родители поженились, родился Павел, через восемь лет отец влюбился и бросил семью, мама нашла работу в другом городе и уехала с сыном. Еще через шесть лет отца бросила вторая жена – вот, пожалуй, и все. Отец не просился обратно, видно, забыть ту женщину не смог, но после удара вспомнил о сыне, стал приезжать. Павел поначалу отказывался с ним контачить – молодость не умеет прощать, а мама настраивала на мир. Мало-помалу Павел сдался, впоследствии смог оценить, как хорошо иметь отца и взрослому мужчине. Помог отец и с образованием, звал к себе, но сын не мог бросить мать, а она не хотела ехать туда, где будет встречаться с бывшим мужем. Только смерть ставит окончательные точки, примиряет всех – плохих и хороших, успешно сглаживает обиды, гениально учит прощать, ибо не имеет никакого смысла враждовать с тем, кого уже нет. Сквозь экскурс в прошлое до ушей Павла долетал голос Феликса:

– Луговое – это поселение самых-самых исключительных людей. Я не про таланты, там живет высшая каста, достоинство которой – бабло. А не так давно это был луг, отсюда и название. Что еще тебя не устроило в рассказе мужика? Я же вижу, ты какой-то смурной.

После последней реплики оперативника Павел окончательно вернулся в реальность и ответил:

– Гнались через весь пустырь за Настей, а забрать у Ласкина не смогли или не захотели. Не странно?