Три грации на обочине

– Я буду здесь, рядом, никуда не уйду, а потом… когда поправишься… мы поговорим. Мы будем много говорить, я не стану столько работать. У меня появится куча времени, я отдам его тебе. Скоро зима, снег пойдет, будет красиво… Знаешь, а поедем кататься на лыжах? Но не в горы, а туда, где сосны, лес, воздух… Согласна?

– Жора… ты такой хороший… заботливый… щедрый… И зачем же ты женился на мне? Я ведь страшненькая…

– Вот дурочка, я, что ли, красавец? Полюбил, вот и женился.

– Я так старалась… чтобы… не мешать тебе. Мне повезло, я была счастливой с тобой… Жора… меня с Искрой… чтоб в одном месте… а не по отдельности… И тебе так удобней… будет… ходить к нам обеим…

Она устала, медленно прикрыла веки, из одного ее глаза выкатилась слеза и упала на подушку, оставив маленькое мокрое пятнышко. Георгий Данилович большим пальцем вытер дорожку от слезы на лице жены и сказал, улыбаясь:

– Отдыхай, я тут. Только пойду, скажу, что ты очнулась, ладно? Может, уколы надо сделать. Ты поспи… поспи… я быстро вернусь и вот тут в кресле…

Он выпрямился, на цыпочках попятился к двери, не отрывая глаз от жены. Его Медея лежала тихо-тихо, и Георгий Данилович неслышно вышел из палаты.

Он окликнул ее, едва Тамара начала марафон

Она остановилась, обернулась и ждала Павла, ощущая радость от встречи, правда, внешне это не выражалось. Тамара привыкла прятать эмоции, словно это нечто запретное, так поступают осторожные люди. Но улыбка (едва заметная, приветливая) ни на что не намекает, ни к чему не обязывает и ничего не обещает. Когда Павел подбежал, она вместо приветствия бросила легкий упрек:

– А уверяли, будто бегаете каждый день, без пропусков, но я не видела вас в этом парке несколько дней.

– Вы мне не рады? – он пошутил, а она смутилась:

– Как вы могли так подумать? Конечно, рада, без вас здесь тоскливо, да и страшновато одной в парке, рассвет наступает с каждым днем позже.

– Тогда вперед? – широко улыбнулся он.

Побежали по обычному маршруту, Грета лениво трусила следом, а иногда, проявляя сообразительность, сокращала расстояние. По углам бегут дураки, умные (Грета, например) углы срезают и ждут хозяйку, отдыхая, да только отдых недолго длится. Тамара не обращала внимания на собаку, ее интересовало:

– Так почему вас не было?

– Длинная история. Опять убийство юной особы, сначала вызвали среди ночи, потом… закрутился. Ха, я не знаю, куда ушло время, честное слово! Одно могу сказать с уверенностью: я не убивал его на тусовках. А вы? Вижу, тень грусти не сошла с вашего прекрасного лица.

Тамара рассмеялась, но не очень весело:

– Вы отличаетесь немного староватым, но изысканным слогом.

– А если серьезно, признавайтесь: у вас проблемы, да?

– Мм… где-то как-то так, – все же уклонилась от ответа она, но следом задала странный вопрос: – Вы не могли бы помочь мне с работой? Скажите только «да» или «нет». Не люблю, когда не говорят прямо и дают пустые надежды, а время тратится впустую.

От неожиданности Павел развернулся к ней лицом и побежал спиной, пришлось Тамаре снизить темп до минимума. В отличие от него она не смотрела ему в глаза, ей стало неловко, с просьбами о помощи обращаются к хорошо знакомым людям, друзьям, но слово-то не воробей.

– Вы ищете работу, вы? – озадачился Павел.

– Да, ищу. Вас это удивляет?

– Признаться, да, удивляет. Вы совершенно не похожи на нуждающегося человека… Ну, хорошо, а где вы раньше работали?

– Нигде, – коротко ответила она. – Осторожно, поворот!

– Я помню, помню. – И все же он оглянулся, чтобы уточнить направление, затем снова побежал трусцой и спиной. – А какая должность должна вас устроить?

– Все равно. Я отлично готовлю, убираю…

У него окончательно вытянулось лицо, он даже остановился. Тамара продолжила двигаться вокруг него, как когда-то это делал Павел, она уже пожалела: не стоило к нему обращаться с нескромной просьбой. С другой стороны, больше не к кому, у Тамары ужасающее положение – она одна в этом городе. Вообще одна: нет друзей и знакомых, уединение стало для нее нормой, это не совсем нормально, как сейчас она понимает, но так случилось. Павлу не расскажешь о своей проблеме, потому что нужно изложить полностью историю, в которой она выглядит дурой в кубе.

– То есть вы готовы стать… домработницей?!

– Думаю, это был бы неплохой вариант, ведь домработницам хорошо платят, насколько мне известно. Но меня устроит и работа простой уборщицы, посудомойки… не знаю, что там еще есть, не требующее квалификации?

Некоторое время он молча поворачивался за ней, она же так и бежала по кругу, как лошадка в цирке под пристальным вниманием дрессировщика.

– У вас что-то серьезное случилось, – наконец вывел он.

– Павел… мне об этом не хочется говорить.

– А что вы умеете делать? Кроме готовки и уборки?

– То, что я умею, мне вряд ли здесь пригодится.

– И все же? Вы наверняка где-то учились, разумеется, я не среднюю школу имею в виду.

– В хореографическом училище. Я балерина. Была бы, но…

– Ах, вон что! Теперь понимаю, откуда грация, царственность…