Три килограмма конфет

— Я увеличу количество попыток до десяти. Но будет удивительно, если ты хоть раз сможешь попасть по мячу, Барби, — Иванов быстро догонял меня, всё ещё продолжая смеяться, чем и злил, и раззадоривал, как специально говоря именно те слова, после которых хотелось расшибиться насмерть, но уделать этого высокомерного засранца.

— Это костюм близняшек из «Сияния», дурак, — на ходу огрызнулась я, мельком бросив взгляд на его нагло улыбающееся лицо, почти светившееся от счастья, а потом скептически осмотрела клетчатую рубашку, наброшенную прямо на светло-серую футболку, тёмные джинсы и кроссовки. — А тебя забыли предупредить, что нужен костюм?

— Я в костюме самого популярного парня школы, — пропел Максим очень уж довольным голосом, а мне подумалось, что в это время он наверняка рисует в воображении момент своего скорого триумфа, когда на поле я упаду в грязь лицом, причём, вполне возможно, и в прямом смысле. — Я терпеть не могу все эти сборища с кучей баранов, дёргающихся под музыку как эпилептики. А уж костюмированные школьные дискотеки это вообще трэш.

— И что же ты тогда здесь делаешь?

— Снабжаю друга халявным алкоголем, рискуя при этом своей жопой. Выглядываю в окно и пересчитываю девок в костюмах Харли Квинн, потому что мы со Славой поспорили, сколько их будет. И я выиграю этот спор, как и множество других. Я всегда выигрываю. Подумай об этом, пока у тебя есть последняя возможность сослаться на холодную погоду, неподходящую одежду или сильную степень опьянения и свалить домой, — ещё раз хохотнул Иванов, когда мы вышли в холл и у него появилась возможность при свете ламп оценить надетое на мне светло-голубое платье с рюшами и короткими рукавами-фонариками, а ещё белоснежные ажурные гольфы и лакированные туфельки на маленьком каблуке. Не самая подходящая форма для игры в футбол, учитывая промозглую погоду начала ноября.

— Возьму куртку и надеру тебе задницу, — спокойно ответила я, разворачиваясь в сторону гардероба и игнорируя очередной смешок. Судя по последним пяти минутам в обществе этого идиота, я просто неописуемо забавная, иначе с чего бы ему так заразительно смеяться, норовя сбить с меня налёт тщательно изображаемого высокомерия? — И, кстати, ты забыл упомянуть, как спивался в одиночку, спрятавшись ото всех в коридоре младших классов. Похоже на алкоголизм, — как бы между прочим бросила я через плечо.

— О, надеюсь ты хотя бы спивалась не в одиночку, ведь в том коридоре были мы обааа, — мечтательно протянул он, а потом резко затормозил в паре метров от входа в раздевалку, а я чуть не врезалась в него, только в последнюю секунду успев отреагировать. Причиной внеплановой остановки стал амбарный замок, висящий на закрытой решётке, отгораживающей помещение раздевалки от коридора, и отсутствие поблизости охранника, обычно дежурившего и тщательно проверяющего снующих туда-сюда учеников.

— Придётся подождать, — мне удалось разыграть полный разочарования вздох, показывая, насколько вынужденная задержка меня печалит. Конечно же, в тот же самый миг всё внутри ликовало от возможности ненадолго оттянуть момент истины, а заодно, пользуясь появившимся временем, попытаться вспомнить те замысловатые движения и путанные правила игры, которым много лет назад учил меня брат, таская за собой во двор, когда так хотелось поиграть с друзьями.

— Какой номер у тебя? — требовательно спросил Максим и, через полминуты не дождавшись ответа, уже с пугающим напором повторил: — Какой номер вешалки, юное дарование?

— Восемнадцать.

Я ошалевшим взглядом наблюдала за тем, как он быстро и ловко карабкается по кованым завитушкам на ограде, явно отточенным движением протискивается во внешне мизерное расстояние между потолком и верхней частью решётки и, спрыгнув по ту сторону, исчезает за стеной из курток и объёмных пуховиков, развешанных на пронумерованных крючках. К тому времени как мне удалось воровато оглянуться по сторонам со страхом попасться на глаза дежурившим учителям или просто кому-либо из учеников, Иванов уже вернулся и повторил свой недавний фокус, притащив с собой нашу верхнюю одежду.

— И что же ты искала в коридорах младших классов во время всеобщего веселья? Ну кроме незабываемых приключений, конечно же, — ехидно поинтересовался он, когда мы, наспех набросив на себя куртки, выскользнули из здания гимназии через эвакуационный выход, оказавшийся на всякий случай открытым на время праздника. Это как раз позволило проскочить мимо всех куривших учеников, обычно толпящихся на заднем крыльце, и учителей, следивших за парадным входом.

— Уединения. Как и тогда, на трибунах, — честное признание далось мне нелегко и, вопреки ожиданию, вовсе не принесло никакого чувства облегчения или спокойствия. Да и с какой стати должно было? Максим явно не походил на человека, перед которым можно открыть душу и получить в ответ что-то помимо равнодушия или издёвки.