Три кита

Как оказалось, Гаврил и Алена жили на соседних улицах родного города, но до поступления в институт даже не подозревали о существовании друг друга. В тот вечер на прощание они обменялись адресами и телефонами и даже договорились как-нибудь встретиться и сходить в кино. Потом они ездили вместе почти каждый день. Их объединяло еще и то, что они оба учились уже на пятом курсе. Так продолжалось до окончания института. А, однажды, Алена пригласила Гаврила к себе в гости. Он пришел и принес букет великолепных бордовых роз. Дома они были, кончено же, одни, поскольку родители Алены, как она сказала, в тот вечер чествовали юбиляршу, сослуживицу мамы. Юбилей проходил в одном из кафе города. И тогда впервые случилось это. То, что всегда рано или поздно происходит с двумя молодыми, жаждущими близости, людьми.

Потом они выпили красного вина и, заранее зная ответ, Алена все-таки спросила:

– Ты женишься на мне?

6

Грохов вошел в приемную.

– У себя?

Секретарша сдержанно кивнула, и Грохов, потянув за ручку двери, оказался в кабинете у директора. Тумский сидел за столом и что-то писал. Тем не менее, при появлении Грохова он отложил свои занятия и жестом указал на один из свободных стульев. Сев, Гаврил Михайлович зачем-то огляделся кругом. В кабинете, где он бывал тысячу или, более того, раз, все, пока что, оставалось по-прежнему. Темно-лиловые давно некрашеные стены невесело смотрели на него со всех сторон. Словно спрашивали: «Что, брат, и тебе, так же как и нам, не сладко приходится?» Грохов подумал о том, что несвежий линолеум тоже неплохо было бы заменить. Над столом директора висел портрет президента… И, все ж таки, не его всепонимающий и целеустремленный в будущее взгляд заставил почувствовать Грохова едва уловимую перемену, что витала в воздухе директорского кабинета.

– Ничего все наладится, – сказал Тумский так, словно прочитал его мысли.

На лице Грохова мелькнуло удивление. Медленно втянув воздух ноздрями, лишь теперь он ощутил очень приятный аромат мужского дезодоранта, каким, по-видимому, пользовался Никанор Гомерович.

– Мне, наверное, не стоит вам объяснять, почему вы – здесь?

– Извините, в тот раз все как-то нехорошо получилось…

– Ерунда!

– Шахтер этот ваш, как его?..

– Ляхов!

– … Показался мне симпатичным малым. Побольше – таких, и шахта б в гору пошла…

– У него, Ляхова этого, как – с дисциплиной? Обычно, такие люди плохо поддаются общепринятым нормам поведения. В быту и… На производстве. Если же, конечно, не стимулировать их труд…

Снова удивившись проницательности нового директора, Грохов улыбнулся.

– Я вот смотрю, прогульщиков у вас, на шестом, не меньше, чем на других участках, а с планом, в отличие от них, вы всегда справляетесь! Как это у вас так ловко получается? Объясните мне! Честно говоря, углем я занимаюсь не так давно, и не мешало б мне кое-какого опыта поднабраться…

Грохов спокойно выдержал взгляд Тумского, от которого, как он уже, по крайней мере, дважды, убедился в этом, трудно было что-либо утаить.

– Я просто люблю свою работу. Уважаю и принимаю людей со всеми их достоинствами и недостатками. И… Стараюсь, чтобы они получали по труду.

– Ах, вот – как, значит?! По труду!

В голосе Никанора Гомеровича послышалось легкое сомнение.

– А почему из месяца в месяц и из года в год вам утверждают план, как правило, процентов на десять ниже, чем на некоторых других участках?

«И – вправду, дилетант!» – решил про себя Грохов. Прежний директор никогда бы не позволил себе устраивать ему выволочку подобным способом. Во-первых, Горшков доверял его знаниям и опыту. Потому и поручал отрабатывать пласты с запредельным углом падения. Во-вторых, если бы Петр Кузьмич и задался такой целью, то нашел бы для этого более весомую причину. Схватиться с Гроховым на его территории, для человека несведущего являлось делом безнадежным. Невольно сравнивая прежнего директора с тем, что восседал теперь на его месте, Гаврил Михайлович в досаде прикусил губу. Горшков хоть и не распространял вокруг себя такой приятный запах, был с виду мешковат, а в обращении прямолинеен и груб, зато за шахту болел душой. А этот…

Выйдя от Тумского, Грохов направился на участок.

Свой самый первый день в шахте Гаврил Михайлович запомнил на всю жизнь. Запомнил не потому, что хотел этого. Скорее, наоборот. Ведь, во всем, что случилось тогда, наверное, отчасти был повинен и он сам…

– Справишься? – спросил Поддонов, строго и требовательно глядя на него.

Как Грохов мог ответить «нет»? Дело в том, что мастер участка в тот день не вышел на смену, внезапно захворав. И Гаврилу в первый же наряд пришлось его заменить. Шахтеры с добродушной улыбкой подбадривали новичка.

– Да, справится, начальник! Институт, как никак, закончил…