Три комиссара детской литературы

Попробуем же рассмотреть некоторые его произведения с точки зрения взаимоотношения МИРА ДЕТЕЙ с МИРОМ ВЗРОСЛЫХ — и последствий этого взаимоотношения.

Несколько общих мыслей и выводов

Если прочесть произведения Крапивина в том порядке, в котором они выходили в свет, то мы увидим, что одну и ту же ситуацию он рассматривает в нескольких произведениях подряд, причём всегда с некоторым смещением огневой позиции. Например, проведение в классах сборов завучами или классными руководителями мы найдём и в «Валькиных друзьях и парусах», и в «Мальчике со шпагой», и в «Колыбельной для брата», и в «Трое с площади карронад», и в «Журавлёнке и молнии», причём и действия начальства, и противодействия ребят показаны по-разному, да и результаты этих столкновений тоже различны. Или — проблема дружбы — её поисков, борьбы за неё, отстаивания её перед взрослыми — в «Лётчике для особых поручений», «Колыбельной для брата», «Трое с площади карронад», «Журавлёнке и молнии». И ряд других проблем также переходит из книги в книгу, из произведения в произведение, причём рассматриваются разные варианты и разные концы, от трагических — допустим, результатов гибели «АнтАркТиДы» в «Лётчике для особых поручений» до отчаянного боя, данного Тимкой Селем в защиту дружбы со Славкой и выигранного им — в «Трое с площади карронад».

Второй особенностью крапивинских произведений является то, что в них рассматриваются не совсем обычные условия. Герои их попадают в самую крутую переделку, в такую, в которой подавляющее большинство ребят обречены на поражение. Подобно тому как в жюльверновском «Таинственном острове» колонисты смогли добиться успеха лишь потому, что на острове оказалось совершенно невероятное сочетание флоры, фауны и полезных ископаемых, а сами они в очень небольшой группе имели двух энциклопедистов в теории и практике — Герберта и Сайруса Смита, да и прочие были отнюдь не безрукими, — так и Максим Рыбкин, к примеру, в повести «Болтик» сумел выстоять в схватке с вожатой лишь потому, что в один день и в хоре солировал, и пожар потушил, и с очень хорошим и умным человеком поговорил о делах важнейших, и с чудесной девочкой познакомился, и страшного и сильного врага сумел победить. А не много ли удач? Сверх всякой вероятности… Но в ходе описания этих не очень-то вероятных в своём сочетании событий писатель даёт своим читателям такую информацию, которая станет теперь частью их собственного жизненного опыта и поможет им выстоять в таких условиях, в которых до прочтения его книг они были бы обречены на беспощадный разгром. так что это — художественный приём, вполне допустимый и многими с успехом применяемый. Так, Емельян Ярмагаев в исторической повести «Возвращающий надежду» (Л. Детская литература. 1971) свёл воедино детали ряда восстаний крестьян и горожан в разные годы и в разных регионах Франции. Во время реальных событий в Байонне, действительно имевших немалый размах, не было там ни Жана Босоногого, ни «армии Страдания» — они были в другое время в Нормандии. Но это не сделало романтичную историю «Возвращающего надежду» менее достоверной — не голая точность является идеалом (хотя я и сам стремлюсь к ней максимально, ибо мой жанр не художественный, а исследовательский, «поиском истины» именуемый), а максимум влияния на читателя — ради его, читателя, поумнения и его, читателя, более разумного и отважного поведения в сходных в какой-то мере условиях. И этого Ярмагаев добился — его герой выше своего современника д'Артаньяна и может служить лучшим примером для детей, подростков и взрослых. Иное дело, что тираж этой книги безнадёжно отстаёт от «Трёх мушкетёров», но это уже не вина автора.

Третьей особенностью крапивинских произведений, пока что очень кратко мною отмечаемой, является особое внимание к развитию способности мыслить у детей. И основная масса его персонажей, к сожалению для нас, советских людей, не относится к числу мыслителей, а по-настоящему думать начинают очень немногие. И это — факт, обычно огульно отмечаемый, но в последние годы всё более заставляющий себя признать. Герои Крапивина — именно та небольшая часть советских детей, которые способны думать на уровне, положенном «хомо сапиенсам», «человекам разумным». Увы, далеко не все двуногие из этого рода, входящего в отряд приматов класса млекопитающих, таковы. Но это — особый разговор. А пока просто отметим внимание Крапивина к процессу поумнения, к его фазам. И — перейдём к разбору его произведений с учётом упомянутых трёх особенностей.

С чего началось превращение рядового писателя в КОМИССАРА?