Три короба правды, или Дочь уксусника

После службы в церкви и завтрака Государь с женою отправились отдыхать в угловую комнату, куда велели подать кофе. Императрица села в обычное свое кресло и закурила папироску в длинном мундштуке, а Государь с кофейной чашкой пристроился у окна разглядывать прохожих на Невском. На улице падал легкий снежок, у земли мело по рельсам конки.

Но насладиться отдыхом им не удалось, раздался топот и в комнату вошел генерал Черевин в сопровождении наследника-цесаревича в полковничьем преображенском мундире и обоих камердинеров, которые несли вьючный тюк. При каждом их шаге в тюке что-то громыхало.

– Папа, генерал Черевин опять что-то выдумал, – сказал цесаревич.

– Я не буду! – решительно сказал Александр и поставил чашку на подоконник между портретов.

– Что опять? – неприязненно спросила императрица.

– Генерал хочет, чтобы мы это надели на прием в посольство. – Цесаревич указал на тюк.

– Что там? – Царь встал и сам распустил ремни.

– Кирасы, Ваше Величество, – нервно сказал Черевин.

– Какие еще кирасы?

– Кавалергардские. По особому заказу выколочены из стали на Патронном заводе и позолочены.

– Вы что, Черевин, хотите, чтобы мы надели кирасы? Но это же не по форме, мы же не верхом! Когда я соглашался с вами поехать к французам в кавалергардской форме, я и представить не мог, что вы собираетесь сделать из меня чучело.

– Я вам еще и револьверы хочу одеть.

– Ну уж этому не бывать! – отрезал Государь. – Чтобы русский царь с револьвером ходил! Я вам не президент Гарфильд! Может вы мне еще кастет выдадите?

– Опасность настолько велика, Ваше Величество, что я на эту тему даже шутить не могу.

– Вы даже выглядите сегодня трезвым, генерал, – сказала императрица.

– Если вы, Ваше Величество, не выполните этой моей просьбы о кирасах, – голова Черевина еще сильнее затряслась, – то я прошу отставки.

Государь с удивлением посмотрел на генерала. Еще не разу он не слышал от Черевина об отставке, только стенания об ордене Александра Невского и тому подобный пьяный бред.

– Ну-ка, покажите эти кирасы, – велел он.

Камердинеры вынули из тюка две кирасы: одну большую, другую поменьше, и с видимым усилием положили их на козетку.

Цесаревич приподнял нагрудник кирасы и тут же уронил обратно.

– Я не хочу одевать кавалергардскую форму. Я полковник Преображенского полка, и предпочитаю погибнуть в мундире своего полка.

– Думаю, вам полезно будет знать, Ваше Высочество, что ваш дед в утро своей мученической смерти отправился в Малую церковь как раз в кавалергардском сюртуке, а потом они переоделись в мундир саперного батальона для поездки на развод в Манеж. И, быть может, не переоденься он тогда, не привезли бы его в два часа во дворец разорванного бомбой!

– Минни, я наконец-то понял, почему этот конвойный глухарь все время норовит одеть меня в кавалергардский мундир, который я терпеть не могу!

– Ну, не хотите кавалергардский – оденьте конной гвардии. Ваш батюшка во время покушения у Летнего сада был в конногвардейском мундире, и остался цел. Мы наденем кирасы на конногвардейский мундир, и все будет хорошо.

– Да это же смеху будет на всю Европу! Царь на прием в кирасе потащился.

– Смеху будет, если вас убьют, Ваше Величество. Вся Европа будет веселиться.

– Там же мой оркестр полковой будет, – сказал цесаревич. – А я вдруг приду в чужом мундире!

– А это серьезно, Черевин, – согласился царь.

– Тогда придется ему мундир поверх кирасы одевать.

– Да не налезет же! – сказала императрица.

– Ничего, Ваше Величество! Еще время немного есть, вызовем Нордштрема, он перешьет мигом.

– Это невозможно! По всему городу пойдут слухи.

– Тогда я возьму казачка из конвоя и вместе с кирасой отвезу его к Нордштрему. Есть в Конвое, у Стопроценко во взводе, один казачок плюгавенький, по фигуре и росту – один к одному цесаревич.

– Мне вы тоже предложите надеть кирасу? – спросила Мария Федоровна. – Я не Екатерина Великая, чтобы в мужском мундире ходить.

– Я советовался с графиней Строгановой, Ваше Величество, и по ее совету был изготовлен особый стальной корсет. – Черевин опять полез в тюк и извлек нечто напоминавшее скорее не корсет, а рыцарский доспех с пластинами, прикрывающими бедра.

Царь саркастически хмыкнул.

– Почему графиня не спросила сперва разрешения у меня?! Я не буду это надевать. Я намерена танцевать сегодня!

– Ваше Величество, вы, мне кажется, не осознаете всей опасности положения. Есть основания предполагать, что за заговором могут стоять великий князь Владимир Александрович и его немка.

На слове «немка» Черевин сделал особое ударение.

– Мария Павловна?! – вздернулась императрица.

– Да, Ваше Величество, если наши подозрения верны, то она не преминет воспользоваться случаем и будет только рада, если вы сами поможете ей оборвать вашу августейшую жизнь.

– Ну уж нет! Извольте, я примерю!

– И Ксении Александровне второй примерьте.

– Гемпель, отнесите эти корсеты ко мне в уборную, – велела Мария Федоровна одному из камердинеров.