Три королевских слова

— Везде мыть. Сделай это не глядя, ты справишься.

Потом раздался ликующий вопль:

— Я все! — И уточнение, потише: — И пол я тоже помыл.

— Весь?

— Почти.

— Ну вот и хорошо, теперь одевайся.

После некоторого перерыва Чудовище тревожно спросил:

— А можно я изменю алгоритм?

— Что случилось?

— Я не знаю, как это надевать.

Что бы это значило? Помолчав, я спросила:

— Это относится к штанам?

— Нет, штаны я уже надел.

— Тогда я зайду.

Я примерилась, прыгнула на ручку — и дверь отворилась.

Как я и ожидала, половина кухни была залита водой. Чудовище стоял босыми ногами в луже, голый по пояс, и прижимал к груди какую-то тряпку.

— Вот, — сказал он и протянул тряпку мне. По-моему, вместо рубашки он взял то ли наволочку, то ли что еще, но мне тут же стало глубоко безразлично, что именно.

— Стой! — сказала я внезапно севшим голосом. — Опусти руки и стой спокойно.

Чудовище повиновался.

Я первый раз видела его без рубашки… и с чистым, без шерсти, лицом, но не лицо приковало мое внимание.

На груди Чудовища слабо светились красные черточки и точки. Контуры, образованные ими, виднелись нечетко, но было заметно, что это круг и какой-то сложный узор, вписанный в него.

Не хотелось верить, но я, кажется, знала, что это.

Я прыгнула на стол и пристально вгляделась.

Узор внутри круга образовался из нескольких пентаграмм, искусно переплетенных друг с другом. От родителей я знала, что красная светящаяся пентаграмма на груди — отличительная особенность обитателей адских областей. Но не всех, а только тех, чей род с давних времен был особенно успешен в магии. Знак наследовался по крови из поколения в поколение, его обладатели фактически являлись уже не совсем людьми. Их называли демонами, и это было не совсем гиперболой.

Даже одиночная красная пентаграмма свидетельствовала о высоком уровне ее владельца. И чем больше пентаграмм было вписано в круг, тем сильнее был демон.

На груди Чудовища пунктирные линии сплетались в клубок.

Настала моя очередь говорить «ой».

— Я умру? — спросил Чудовище, по-своему истолковавший мое оцепенение, отвисшую челюсть и вытаращенные глаза.

Сглотнув слюну, я задумчиво ответила:

— Ты-то вряд ли…

10

Весь вечер я была тиха и рассеянна.

Чудовище, сделав правильные выводы из истории про Герасима, скрутил из конфетной бумажки бантик, привязал его к веревочке и начал приглашающе водить игрушкой по полу.

Но мне было не до игры. В голове прокручивалось все известное о существах, именуемых демонами. Потому как не исключено, что я тут собираюсь обучать стирке хозяйственным мылом жестокого маньяка, серийного убийцу или еще кого-то в этом роде.

Знала я до обидного мало, основные сведения были почерпнуты из школьного фольклора, причем вся информация сводилась к банальным страшилкам. Припомнилось, например, утверждение Кольки Малыгина, что такие популярные книжно-киношные персонажи, как вампиры, существуют на самом деле и что они — очень даже реальные граждане Адской Конфедерации, прорвавшиеся сквозь заградительные кордоны Империи в поисках свежей кровушки. Только кровопийство для них не являлось физиологической надобностью, а было жестоким развлечением, чем-то вроде выезда на сафари. И якобы эти сведения Кольке под большим секретом сообщил дядя-пограничник, несколько лет назад заезжавший в Оленегорск на побывку — повидать сестру, Колькину мать, и порыбачить на Имангре. Самое интересное, что дядя-пограничник действительно имелся и действительно приезжал в Оленегорск. Я сама видела его возле Колькиного дома, когда он, вернувшись с рыбалки, выгружал из багажника своей машины ведро с пятнистыми хариусами.

Я взглянула на Чудовище. Тот дергал за веревочку, заставляя фантик плясать; было похоже, что он увлекся этим занятием больше меня.

Вампир с веревочкой?

Прежняя я беззаботно сказала бы: «Да не может быть». А нынешняя думала: «Почему бы и нет?» Урок, преподанный Мартином, не забылся. Все, что кажется понятным, безопасным, незыблемым, может оказаться миражом.

Вот сейчас Чудовище играет с фантиком, а завтра накинется на меня с выдвинутыми клыками.

А может, и не накинется.

Еще я припомнила, как однажды словила обрывок застольной беседы, где отец иронически, но в то же время с оттенком некоторого уважения, бросил про демонов: «Сложные ребята, непростые такие». Но это был субботний вечер, родители разрешили мне остаться с ночевкой в гостях у Марины, и я просто пробегала мимо с пижамой в руках. Тогда я вскользь отметила, что в переводе с папиного языка это означало, что поступки демонов не поддаются примитивному делению на черное и белое. Поскольку в тот момент мне было не до взрослых разговоров, я с легкостью выкинула ненужную информацию из головы и ускакала собираться дальше.

А теперь спрашивать было некого, мне предстояло разбираться самой.

Впрочем, некоторые выводы лежали на поверхности: демоны, безусловно, обладали могуществом, а этот фактор может испортить характер кому угодно. Не про демонов ли было сказано «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно»?

Остальное лежало в области гадания на кофейной гуще.