Три королевы

Мариана всегда была странной, и, похоже, это не изменилось. Она видела сны с пророчествами и предзнаменования в приливах и отливах. Сложность заключалась в том, чтобы понять, какие из них были лихорадочными снами, а какие — предупреждениями.

— Моя сестра пытается сказать, — раздраженно произнесла Зина, — что нам нужна помощь твоей матери, прежде чем мы поможем тебе.

— Моей матери? — Я почувствовал, как у меня внутри все сжалось. Шансы уговорить Сабину помочь Le regine были невелики, а если она узнает, что это нужно для того, чтобы спасти Тею, то почти безнадежны.

— Кто еще может занять этот трон? — спросила Мариана. — Мы должны связаться с ней, пока не стало слишком поздно, но она игнорирует наши сообщения.

Еще бы. Единственное, что менее вероятно, чем помощь Сабины, — это то, что она присоединится к ним.

— Моя пара. — Я заставил себя вернуться к Тее, хотя слабая надежда, которую я почувствовал, когда пришло их письмо, умерла. — Я должен найти ее.

— Тогда ты должен убедить свою мать вернуться. — Зина подняла голову и пристально посмотрела на меня. — Ты у нас в долгу, il flagello. Ты покинул нас без предупреждения. Видишь, как пострадал наш двор?

Я сомневался, что отсутствие придворных имеет какое-то отношение ко мне, но я молчал, надеясь, что они примут это за раскаяние.

— Три дня, — сказала Зина. — Передай матери, что следующий светский прием для высшего общества через три дня. Мы позаботимся об остальных приглашениях.

Я наклонил голову.

— Другие приглашения?

— Сейчас в Венеции много вампиров, — сказала она, постукивая острыми ногтями по резным маскам на подлокотниках кресла. — Присутствовать должны все, даже те, кто не принадлежит высшему свету. По крайней мере, так считает Мариана.

Мариана торжественно кивнула.

— Мордикум? Уильям Дрейк?

Зина вздрогнула, когда я заговорил, но все же кивнула. Меня охватили подозрения. Кто из них виновен в смерти Гвиневры? Я решил, что рискну спросить об этом у Конте.

— Может пролиться кровь, — предупредил я их.

На этот раз Мариана улыбнулась, обнажив мелкие острые зубы.

— Именно поэтому мы вернули тебя, il flagello.

Когда я добрался до причала, гондола уже вернулась за мной. Фрейлины нигде не было видно. Наверное, это было к лучшему. Мне не хотелось ничьей компании, даже той, которая не разговаривает. Я спустился в лодку, и только после этого снял маску. Венецианский воздух приятно холодил мою разгоряченную кожу. Баута может и хорошо скрывала мою личность, но она плохо пропускала воздух. Сбросив с плеч плащ, я свернул его вокруг маски и засунул за спину, после чего взялся за весло.

Солнце палило над головой, когда я опустил его в воду. Уже перевалило за полдень, а я все еще не знал, где Тея. Весло в моих руках стало тяжелее. Возможно, магия канала сопротивлялась мне. Или, возможно, это было из-за поражения, которое свинцом оседало у меня в желудке. В любом случае, это не имело значения. Помощь королев зависела от того, удастся ли убедить мою мать отказаться от своих праздничных планов и приехать в Венецию.

Возможно, мне повезет больше, если я расклею объявления о пропаже.

Обратный путь в «Libreria Notte» занял больше времени, потому что я пытался решить, что мне делать дальше. Когда я почувствовал, что магия рассеивается в воздухе, я понял, что у меня нет выбора. Магазин был таким же пустым, каким себя чувствовал я, когда наконец выбрался из гондолы на покрытые водой ступени. Как только я оказался на суше, меня встретила кошка. Я рассеянно погладил ее.

Она последовала за мной через весь магазин, мурлыкая и требуя внимания.

— Тебе обязательно так драматизировать? — спросил ее Конте из-за старинного кассового аппарата. Графиня прищурила свои желтые глаза, подняла хвост и ушла прочь, чтобы показать, что она обиделась. Он вздохнул и посмотрел на меня. — Маску снял, как я вижу.

— Вряд ли она потребуется, — ответил я, перекладывая сверток под мышку. — Скажите честно, кто-нибудь сейчас приходит во дворец?

Его широкие плечи опустились, и он покачал головой.

— Очень немногие. Ты первый за последние месяцы.

Месяцы? Было время, когда приемы Le regine продолжались без остановки десятилетиями. А теперь…

— Когда умерла Гвиневра?

— Несколько лет назад, но Двор угасал гораздо дольше.

Для вампира несколько лет могли означать пять или сто. Но он ответил на мучивший меня вопрос. Зина и Мариана могли сидеть на своих тронах, но они правили Двором, у которого больше не было власти.

— Значит, я зря потратил время, — сказал я в ярости. — Мне пора идти.

— Точно? — Его вопрос заставил меня остановиться.

— Я приходил за помощью. Это вопрос жизни и смерти, — ответил я ему.

— Твоей жизни?

Не было смысла и дальше скрывать информацию от него. Раньше я был осторожен — боялся, что кто-то может нас подслушать. Но никто больше не приходил в «Libreria Notte». Никто не обращался к королевам. Учитывая, что Конте большую часть времени проводил в реальном мире, от него могло быть больше пользы, чем от них.

— Моя пара, — признался я.