Три короны для Мертвой Киирис

— Ты знаешь, каким он был? — продолжил задавать вопросы Раслер, будто и не услышал ее последних слов. — Знаешь, что он был за человек, Дэйн — наследник маленького королевства? Он был искрой, от которой загорались все вокруг: он мог и мертвого запалить своими идеями. Потому что, как и его безумный отец, был одержим мыслями о новом мире. О каком-то идеальном будущем, в котором нэтрезы будут свободными и подарят эту свободу остальным. Что Нерушимый Аспект — это кандалы, которые мейриты оделили на нас из страха, что однажды мы дотянемся до них и сместим с пьедестала.

— Это не так, — одними губами сказала Киирис, хоть ему и не требовался ее ответ.

— Ты это знаешь и теперь это знаю я, но тогда мы видели лишь Дэйна: его азарт, его силу, его уверенность в том, что каждый шаг — он правильный. И что пара капель крови — справедливая цена за будущее, где смертные сами будут решать свою судьбу. Мы все горели вместе с ним: мой отец, королева, армия. Даже крестьяне и прокаженные. Мы все верили, что Дэйн сотворит чудо. Потому что мы все боялись даже помыслить о том, что он собирался совершить. Мы все были трусами, Кровь богов. Трусами, которым Дэйн подарил веру.

— Это не вера, это обман.

— Одно и то же, — отмахнулся от ее слов Раслер. — Дай заблудшей душе луч света — и она пойдет к нему, не задумываясь, солнце это или сжирающее пламя.

— Твой отец помог Дэйну разрушить Аспект?

— Да. — Раслер с трудом протолкнул слова в горло. — Он не был так одарен, как Туард, но я знал многое и охотно делился знаниями. Понятия не имею, откуда это во мне, говорят, я таким родился.

Киирис вспомнила рассказ Дэйна о том, что Рунн оказался совершенно «глухим» к теургии, в то время как его брат от другого мужчины родился едва ли ни чистым ее сосредоточением. Ничего удивительного, что Рунн так ненавидит младшего: в нем сосредоточено все то, чего Наследник тени так страстно желал для себя самого.

— Как вы разрушили Аспект? Это невозможно.

— Все, что создано, можно разрушить, Кровь богов. Просто цена может оказаться слишком высока. Некоторые отступают, поступают, как им кажется, малодушно. А друге идут до конца. Я остановился у края, потому что я очень-очень испугался. Потому что увидел, к чему приведет наша жажда свободы, но Дэйн и отец оказались решительнее. Иногда мне кажется, что в последнюю минуту отец все-таки увидел последствия их поступка, возможно одумался и попытался остановить Дэйна. Но это лишь мои догадки. — Раслер криво усмехнулся. — Наивное детское желание хранить в памяти светлый образ последнего романтика, а не сумасшедшего одержимого фанатика.

— Раслер, прошу тебя, — Киирис сглотнула подступающие к горлу слезы, — расскажи мне, что здесь произошло.

— Ты увидела недостаточно?

— Я должна знать.

Раслер придвинулся к ней, притянул к себе одной рукой, в то время как другая болталась вдоль тела, сочась неконтролируемыми потоками теургии.

— Ищешь, за что бы зацепиться, Кровь богов? — ей в волосы прошептал Наследник костей. — Чтобы не сойти с ума от осознания того, что выбрала самого недостойного из нас?

Киирис оттолкнула его, затравленно заозиралась по сторонам. К чему этот разговор? Расшатать ее еще больше? Заставить испытывать угрызения совести?

— Расскажи мне все, я хочу знать. Чтобы самой сделать выводы.

Раслер безразлично пожал плечами.

— Что ты хочешь услышать? Дэйн разрушил Аспект с помощью моего отца. Я знал, что они собираются сделать, но был слишком мал, чтобы противостоять их планам. И еще я был трусом. Они привели сюда людей, Киирис. Множество сотен тех, кто, поддавшись идеям Дэйна, согласились добровольно пожертвовать своими жизнями. Ты знаешь, что такое кровь, Киирис, и знаешь, какую теургию она способна пробудить.

— Нужно слишком много крови, — пробормотала она. Мысли, которые только что метались в голове, словно всполошенные птицы, превратились в вязкое болото, где она добровольно тонула.

— Ты знаешь, что это возможно. И это произошло. — Раслер развел руки, словно собирался обнять весь мир разом. — Это была вакханалия, Кровь богов.

— Дэйн разрушил Аспект и … мой мир?

— Конечно. Только так, по его мнению, мы могли обрести свободу: заплатив своей кровью и выпив вас без остатка. Всех мейритов за всех людей. Вы нас создали, а мы вас уничтожили. Есть что-то прекрасное в этом фатализме.

— В смерти нет ничего прекрасного, Наследник костей. Поэтому, вы все прокляты? Нет никакого иного проклятия, кроме того, которое тяготеет над Дэйном?

— Я не большой знаток проклятий, Киирис. Мне достаточно моего собственного. — Он с восторгом сумасшедшего уставился на свою изувеченную теургией руку.

— Ну и зачем тебе понадобилась я, Раслер? Пустишь мне кровь, воскресишь Осколок — и что дальше?

— Мне не нужна твоя кровь, Киирис, я ясно дал это понять еще в прошлый наш разговор. Разве что капля или две, не больше, чем если бы ты проколола иглой палец.