Три короны для Мертвой Киирис

По тому, как Раслер продолжал разглядывать собственную руку, мейритина догадалась, о какой замене он говорил. И едва не поддалась искушению что есть силы, вложив в удар всю терзающую душу боль, ударить его. Ударить так, чтобы он перестал с улыбкой думать о собственной смерти во имя какой-то идиотской надуманной цели.

— Ты повернешь время вспять, Кровь богов. И сделаешь так, чтобы мой гениальный, но безумный брат не сотворил вот это. — Наследник костей ткну пальцем в небо.

— Это безумие.

— Это лучше, чем империя на костях, тлеющие небеса, голод и болезни. Вместе мы сможем.

Догадка о том, что именно она должна будет сделать, обвилась вокруг сердца ледяной змеей. В голове колотилась одна единственная мысль, и она выжигала из души все тепло и нежность, оставляя по себе выжженную, как и сам мир, кровоточащую пустошь.

— Я не смогу, Раслер.

— Сможешь. Для этого ты здесь. Мы оба слышим Поток, Кровь богов.

— Так это они тебе говорят, что делать?

— Нам, — снова поправил ее Наследник костей. — И, боюсь, у тебя все равно нет выбора.

— Как всегда! — с горечью выкрикнула она.

А потом, повинуясь рвущему грудь желанию, повернулась к костяной насыпи — и закричала так громко, что оглушила саму себя. Выплескивала всю боль и ярость, всю ненависть и любовь, глядя прямо в пустые глазницы черепов.

— Отпусти меня, немедленно, — прошипела сквозь стиснутые зубы. — Выпусти меня из своей проклятой головы, Раслер, пока здесь не стало слишком тесно для нас двоих.

Глава девятнадцатая

— Госпожа. Госпожа, очнись. — Холодные ладони Корты мягко похлопывали ее по щекам.

Киирис разлепила веки, тыльной стороной ладони стерла застывшие на ресницах слезы, подслеповато глядя по сторонам. Если Раслер и был здесь, то давно ушел. Оно и к лучшему: после всех откровений Киирис не желала видеть ни его, ни Дэйна. Да и Рунна тоже, хоть в произошедшем апокалипсисе его роль, судя по всему, была минимальной.

Она приняла помощь рабыни, поднялась, все еще с трудом осознавая окружающий мир. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и справиться со слабостью. Слабость — последнее в списке того, чем ей стоит вооружиться.

— Отведи меня в комнату, Корта.

Рабыня, придерживая ее за руку, исполнила приказ.

Вот только, как оказалось, личные покои оказались самым последним местом во всем замке, где Киирис было комфортно находиться здесь и сейчас. Потому что внутри ее ждал император. Дэйн стоял около кровати и что-то вертел в руках. Присмотревшись, Киирис рассмотрела тонкую витиеватую ленту серебряного ошейника, украшенного множеством крупных, средних и мелких камней. Вряд ли «подделка» стоила дороже оригинала, хоть и выглядела куда более жеманно, чем настоящий таэрн.

— Случилось что-то такое, о чем мне следует знать? — Император терпеливо ждал ответа, пока Киирис топталась около дверей с видом случайно зашедшей не в ту дверь служанки. — Киирис, что стряслось?

Ну и почему Кровожадная и Соблазнительница молчат теперь, когда нужны больше всего?!

От досады Киирис хотелось постучать себя по уху. С тех пор, как в проклятом борделе обе Ипостаси предстали перед ней во плоти, она больше не слышала ни их насмешек, ни советов. И все же, они где-то там, внутри нее, затаились и чего-то ждут. Еще одни претенденты в очереди на то, чтобы урвать кусок ее души.

Киирис едва удержалась от нервного смешка.

— Ничего не случилось, мой император, — беззаботно улыбнулась она.

— Предполагается, что я должен поверить в откровенное вранье? — Дэйн поманил ее подойти ближе, а когда Киирис послушно встала рядом, лично «окольцевал» ее шею новым украшением. Подтолкнул к зеркалу, пристально наблюдая за реакцией.

В свете закатного солнца закованные в серебро алмазы, рубины и сапфиры поблескивали словно зловещие предвестники беды. Мейритина погладила пальцами идеальные грани, одновременно разглядывая в зеркальном отражении спокойное лицо Дэйна.

«Он признался, что разрушил Нерушимый Аспект, слова Раслера не были новостью. Я не знала как, но разве это имело тогда значение?»

— Очень щедрый подарок, мой император.

— Ты будешь в нем сегодня на празднике. Один вечер. Потом делай с ошейником, что угодно — мне все равно.

— Что особенного в сегодняшнем вечере?

— К счастью, я не должен отвечать на твои вопросы, мейритина. — Дэйн потрогал застежку, чтобы увериться, что ошейник не так-то просто снять.

— Будут еще какие-то указания, мой император?

На этот раз чувства все-таки просочились через заслон ее самообладания, и вопрос прозвучал настоящим вызовом его терпению.

— Корта, — не глядя на рабыню, бросил Дэйн, — выйди вон и не заходи, пока госпожа сама тебя не позовет.

Рабыня выскользнула за дверь покорной тенью.

— Я даю тебе последний шанс сказать мне правду, Киирис. И боги тебя упаси думать, будто то, что случилось в борделе, дает тебе привилегии испытывать мое терпение.

— Ты не рассказал, как разрушил Аспект, — сказала она первое, что пришло в голову. Если уж говорить о том, что ее волнует, то так, чтобы не проговориться о планах Раслера.