Три короны для Мертвой Киирис

— Сильнее, — прошептал он ей на ухо, одновременно проталкивая сразу два пальца внутрь нее. — Покажи, как ты бессильна против собственного тела.

Киирис зарычала, срывая с него сорочку. Кажется, теперь Дэйн от души хохотал. Плевать, на все плевать! Она должна выплеснуться.

Ткань полетела на пол.

— Ненавижу тебя, мой император. Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — снова и снова повторяла Киирис, одновременно яростно царапая ногтями его спину. Боги, пусть ему будет больно!

— Ты — само совершенство, мое рогатое проклятье, — продолжал насмехаться он. Его пальцы вошли на всю длину, расплавляя остатки ее самообладания. — Мое маленькое похотливое проклятие.

— Ненавижу, — выдохнула Киирис вместе со стоном. — Дэйн, боги, ненавижу тебя…

— Повторяй это снова, Киирис, и, возможно, убедишь в этом хотя бы собственную тень.

Он рывком поднял ее на руки, в два шага оказался около постели и бросил на покрывало. Прохладная ткань растеклась по спине, выуживая из Киирис новую волну дрожи. Боги, как же пусто без его пальцев!

— Не смей ко мне прикасаться, — прошипела она прямо в лицо императора и слизала с губ соленый дурманящий вкус его крови.

— Еще как посмею, — пообещал Дэйн. — И заставлю тебя просить меня сделать это снова и снова. И снова. — Он послабил завязки на штанах, стащил до колен и чуть склонил голову на бок, предлагая Киирис полюбоваться его теперь уже полностью обнаженным телом.

Кажется, у нее остановилось сердце.

Он был слишком хорош во всем и везде. Его тело во множестве шрамов представляло собой настоящую оду войне, хаосу и порядку, которые император Дэйн насаждал с помощью меча и пламени. Как вообще возможно, чтобы мужчина был таким мускулистым и крепким? Он весь словно состоял из одних только мышц и рубцов, оставленных мечами врагов.

Боги, да он ее проткнет насквозь!

От одной мысли о том, что совсем скоро этот поистине могучий член скоро окажется внутри нее, Киирис самым бессовестным образом застонала, опустила пальцы на живот, пытаясь сдерживать рвущееся наружу желание воплотить в жизнь хотя бы часть тех многих непристойностей, которые ежесекундно приумножало ее сознание.

— Ну и каковы на вкус подонки и убийцы, Киирис? — Дэйн рассеянно прошелся ладонью по кровоточащему месту укуса.

Вместо ответа она, повинуясь древнему инстинкту, широко раскинула согнутые в коленях ноги, опуская пальцы еще ниже. Эта пустота была просто невыносима, она выжигала изнутри.

— Шире, Киирис, — приказал Дэйн.

Она разомкнулась полностью, открылась настолько, насколько похотливая самка может предлагать себя отвоевавшему ее у других самцу.

Дэйн опустился на колени между ее ног, темным от желания взглядом наблюдая за ее откровенными поглаживаниями. И чем жарче становился его взгляд, тем сильнее заводилась сама Киирис. Из горла вырвались первые стоны, поразившие ее саму столь откровенным недвусмысленным призывом. Этому мужчине даже не нужно прикасаться к ней, чтобы заставить изнывать от желания. Хоть в том месте, где его изрубцованная кожа касалась ее нежной внутренней поверхности бедра, тело пропахивали разряды первобытного желания.

— Попроси меня, — потребовал он. — Попроси достаточно убедительно, мейритина, иначе, клянусь всеми богами, я и пальцем к тебе не притронусь.

— Нет, ни за что, — в приступе последней отчаянной попытки сопротивляться, пробормотала она, хотя пальцы уже гостеприимно разомкнули ее для его вторжения.

— Уверена? — Дэйн придвинулся чуть ближе и, придерживая член рукой, осторожно поводил им по ее влажной промежности. — Самообман тебя не красит, мое рогатое проклятие, ты слишком умна для этого.

Эта ласка окончательно разрушила ее хлипкие бастионы. Возможно, он самый недостойный мужчина в мире и не заслуживает ничего, кроме презрения, но ее тело стремится к нему, ее душа разрывается на куски при мысли, что они не станут одним целым прямо сейчас. Позорное сокрушительное падение в самую бездну, имя которой: подчинение императору Дэйну. Добровольное и безоговорочное. Вряд ли хоть одна женщина в мире могла бы так же без остатка отдаться своему мужчине.

— Будь ты проклят, мой император, — прямо в его темные от страсти глаза, выплюнула Киирис. И с грудным воем взмолилась: — Возьми меня.

Он со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы, сомкнул пальцы на ее лодыжках, прижимаясь к самому входу. Толкнулся вперед — и остановился.

— Громче, — потребовал снова. — Громче и четче, Киирис.

— Умоляю… — мотая головой по подушке, взмолилась она. — Проклятье, Дэйн, прошу тебя!

— Вот так, Киирис, — с довольной голодной полуулыбкой, произнес он, — теперь между нами все предельно ясно.

Одним резким и решительным движением его член проскользнул в нее на всю длину. Дэйн зарычал, Киирис откликнулась громким оглушившим ее саму стоном. Медленно, чтобы она прочувствовала каждый сантиметр его власти над ней, он почти выскользнул из нее, но лишь для того, чтобы вернутся еще одним ударом. И так снова и снова, удерживая ее широко разведенные ноги.