Три круга Достоевского

Редкое, скупое описание природы всегда соответствует душевному настрою человека. Так, «мокрый снег» очень точно сочетается с настроем парадоксалиста. В «Игроке» природа почти не замечена. Не до нее. Вся природа — возле рулетки. Здесь герои отмахиваются от приглашения выехать на природу. Да и приглашают-то не от любви к природе, а чтоб просто отвлечь от проигрыша, предотвратить его.

Бедна природа в «Преступлении и наказании». Известно только, что действие началось вечером жаркого июля и кончилось тоже вечером жаркого июля. Но главный герой, сообразно своему настроению, не любит тепла и света. Он говорит, что любит погоду ненастную и на ее фоне уличное пение: «…я люблю, как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица; или, еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру, знаете? а сквозь него фонари с газом блистают…» [6, 121]. Шарманка, сырость, темнота, осень, лица больные и бледные, мокрый снег. Любить такое можно только при самом мрачном умонастроении. Таково оно у Раскольникова и есть. А «мокрый снег» сближает его с героем «Записок из подполья».

Мало природы в «Идиоте». Лишь упоминание о местах в Швейцарии, о павловских деревьях, которые видит безнадежно больной Ипполит. И снова что-то мрачное: «Все еще продолжалась оттепель; унылый, теплый, гнилой ветер свистал по улицам, экипажи шлепали в грязи…» [8, 108]. «Мокро, сыро, ветрено» при дуэли Ставрогина с Гагановым. Убийство Шатова совершается в «суровый осенний вечер» в «мрачном месте». Примеры подобного можно было бы привести и из других романов. Везде одно и то же: природы мало, ее красота как бы не замечается.

Больше, чем о природе, говорят у Достоевского об искусстве. О прекрасном, созданном человеком. В «Записках из Мертвого дома» арестанты смотрят самодеятельность. Как-то сблизились друг с другом, забыли о месте, в котором находятся. Под влиянием искусства все, в том числе и читатель, отрываются от действительности. Но искусство не всемогуще. Писатель всех возвращает к забытой на миг реальности. Говоря о гитаристе, он замечает, без нажима, непринужденно, как о само собой разумеющемся: «Это был тот самый из дворян, который убил своего отца» [4, 123]. И все сразу окрашивается в другой цвет. На смену миру призрачному приходит реальный. Конечно, в этих людях есть хорошее, они способны просветлеть под влиянием прекрасного, но все же…

О проблемах литературы много говорят в «Униженных и оскорбленных» Ихменевы, Иван Петрович, Валковский. Для последнего Шиллер — слово ругательное. В «Преступлении и наказании» показано отношение к литературе полицейских чинов: чиновник распекает сочинителей. В «Идиоте» автор дает свои прямые размышления об искусстве. Балуется литературным творчеством капитан Лебядкин, выведен и «великий» писатель, Кармазинов.

Такова сюжетика произведений послесибирского периода жизни Достоевского.

Прочитаны по первому кругу все произведения писателя. Какие общие выводы вызывает это прочтение?

Прежде всего нельзя не заметить глубокой содержательности творчества писателя. Не очень содержательные «Роман в девяти письмах», «Чужая жена и муж под кроватью» являются исключением, а не правилом.

Далее, во всех произведениях — от «Бедных людей» до «Братьев Карамазовых» — повышенное внимание к человеку. Конечно, все писатели не уходят от изображения человека. Но у некоторых он рассматривается как часть, подчиненная часть целого. У Достоевского человек самоценен. И все подчинено в творчестве этому человеку, в том числе и описание природы, настроению человека всегда соответствующей. Природа мрачна, как мрачен задумывающийся человек.

При изображении человека писатель чаще всего обращается к людям простым, находящимся ниже середины общественной лестницы, людям, дела которых идут неважно. Он изображает и «хозяев жизни», но не им основное внимание и симпатии автора.

Неустроенность жизни человека, тревога его о будущем, жизнь, постоянно угрожающая какими-то неожиданностями, — на все это обращает внимание писатель. Людей инертных, успокоившихся, ничего не ищущих в его произведениях крайне мало. Нет у него и людей счастливых. Там, где счастье, Достоевскому делать нечего. Человек одинок, изолирован от других, взаимопомощь отсутствует. Равнодушие развито до предела.

Много внимания Достоевский уделяет изображению женской судьбы. Она почти всегда трагична. Любовь несчастная, семья неблагополучная, «случайная».

Дети, лучшие люди в человечестве, всегда несчастны. Бросается в глаза, что как в первом произведении умирает девятилетний ребенок, так и в последнем. Конечно, Достоевский не думал, что

«Братья Карамазовы» — роман последний, но все равно, это сведение конца и начала символично.

Как символ неустроенности, неустойчивости жизни — слезы, обмороки, припадки героев.

Судьба людей трагична. Много смертей, убийств, самоубийств, сумасшествий. Хотя герои, как правило, молоды. Смерть чаще всего неестественная. На изломе — и жизнь и смерть.