Три лика пламени

Алдор, конечно, ты не слышишь меня, но… Я и впрямь трус, к чему лукавить. Тогда, после войны, всего-то и смог — на сотню лет урезать тебе срок. Боялся, что ты не выдержишь заключения в каменном гробу, боялся увидеть вместо тебя сломленного безумца… или вовсе — не увидеть. Ты и здесь вывернулся: спал, погрузившись в оцепенение не-жизни, сберегая рассудок, укрыв камеру пеленой Силы. То-то Дан удивлялся: замки намертво заклинило, внутри ничего не разглядеть, а ты все не торопишься с мольбами о пощаде…

Удачи тебе, друг. И… найди ее в Эндорэ, слышишь? Отдай камни, если они еще нужны ей, что угодно делай, только не дай ей пропасть! Потрудись снова стать, хотя бы ради нее, не ходячим воплощением ужаса из эльфийских басен, а просто… айнуром? Человеком? Кто же мы все-таки, а?

Я, например, определился уже — трус я. Ты ведь презираешь трусость, правитель Дональвайна? Алдор, Алдор… Старейший заманил тебя в ловушку, возомнив себя демиургом? Только кто из вас ухитрялся творить чудеса — и в Империи, усмиряя готовые вцепиться друг другу в глотку кланы, пока кое-кто вздыхал о несовершенстве мира? Ты не вздыхал — времени не было.

Эх, да что это я… В Хаос все! Айнуром… Человеком… Ты, главное, будь мужчиной, раз уж заставил эльфийку почувствовать себя женщиной… Не спать! Видишь, ты уже переиграл Старейшего. Что такого он предсказал тебе, отчего ты места себе не находил? Все норовишь ухватить судьбу за шкирку… Так она и укусить может. Любого зверя, Алдор, постепенно приручать нужно…

* * *

Собравшись на пирсах Альквалондэ, нолдоры с любезными сердцу пожитками, количество которых было оговорено заранее, поднимались на борт покачивающихся на воде кораблей, — может быть, не столь воздушных и изысканных, как белокрылые ладьи-лебеди, но определенно более надежных. Во избежание неразберихи все отплывающие были разбиты на отряды, во главе которых стояли помнившие первый Исход Перворожденные.

По правде сказать, все это напоминало не поход мстителей, а развлекаловку для идиотов: дети пищали и путались под ногами, женщины трепали языками без умолку, молодежь друг перед другом похвалялась новенькими мечами и доспехом. Кажется, одни выходцы из Форменоса и отдавали себе отчет, что и почему сейчас происходит. Мрачный Артанор то и дело покрикивал на распоясавшихся юнцов, норовивших затеять шуточные поединки прямо на набережной. Притихший Айканаро казался старше своего возраста, не в пример тому же Финдекано или Турондо, почти радостно поблескивающих глазами в предвкушении «забав» в Эндорэ. Будут вам забавы, племяннички, да еще какие, нутром чую!

Среди угрюмых или возбужденных нолдоров невозмутимо, как скалы под ударами волн, скользили телери — назначенные Ольвэ кормчие, да и кое-кто из простого народа собрался в Среднеземье вместе с нами. Таких встречали с буйной радостью, тут же предлагая брататься…

Сам король Альквалондэ стоял рядом со мной, следя за погрузкой. Налетевший с юго-запада ветер развевал его светлую накидку крылом морской птицы, трепал длинные серебристые волосы. В венце и на одежде правителя Гавани мягко светился жемчуг — крупный и мелкий, розоватый, зеленоватый, голубоватый, чисто-белый.

— Ну, вот и все… Твои корабли вернутся в родную гавань, обещаю.

— Не все. — Серьезно заметил властитель фалмари[57]. — Думаешь, вам так просто позволят уйти? Нет, Фэйниель, жди гонцов из Ильмарина. — Я вздрогнула, вспомнив, когда в последний раз слышала подобное предупреждение — и оправдавшееся. Жди гонцов с Таникветила, Фэйниель, свою родню я знаю слишком хорошо…

Как накаркал: воздух засвистел под взмахами гигантских крыльев. На набережную тяжело опустился Соронтур, несущий на спине темноволосого всадника в серых одеждах. Я похолодела: сам Владыка Судеб!

— Остановитесь, нолдоры! Нет в Эа силы, способной помочь вам в вашем безумной походе — путь ваш ведет во Тьму, к скорби, коей вам не дано предвидеть! Ушедшим против воли Владык — жить вне Амана под сенью смерти. Ибо, хотя промыслом Эру вам не суждено умирать в Эа и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены и сражены будете — оружием, муками и скорбью. Те же, кто избегнет Мандоса, устанут от мира, как от тяжкого бремени, истомятся, и станут скорбными тенями печали для юного народа, что пришел следом за эльдарами. Слезы бессчетные прольете вы, но Владыки оградят от вас Валинор, исторгнут вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Печать рока лежит на тебе, Фэйниель, дочь Финвэ, и ляжет она на всех, кто последует за тобой, и настигнет их, на западе ли, на востоке! Все начатое в добре завершится лихом, брат будет предавать брата и сам страшиться измены. Изгоями станете вы навек, ибо ступившим на путь Зла и впустившим в себя Искажение нет дороги назад! Таково слово Древних!