Три лилии Бурбонов

Наконец, король решился расстаться со своим старшим сыном и, дабы обезопасить его, в марте отправил принца Уэльского из Оксфорда в сопровождении лорда Беркшира на запад в надежде, что тот скоро присоединится к матери. Однако весна, которую королева-изгнанница ждала с таким нетерпением, принесла ей череду бедствий: она простудилась и у неё случился рецидив, голландцы отказались пропустить войска, собранные герцогом Лотарингии для службы английскому королю, а собранных денег хватило бы разве «для покупки комнатных драпировок, чем для ведения войны». Узнав о болезни жены, Карл I поспешил написать Джермину 24 апреля 1645 года из Оксфорда:

-Гарри… пишу это тебе не для того, чтобы извинить мои страдания, а чтобы облегчить её, чтобы она знала, но не беспокоилась о моей доброте. Я полагаюсь на Вашу осмотрительность в том, когда Вы передадите ей моё письмо или по какому-либо другому делу, чтобы в первую очередь позаботиться о её здоровье, а затем о моих делах.

Лучшие врачи Франции поспешили пустить Генриетте Марии кровь, но в третий раз за двенадцать месцев она неожиданно выздоровела, находясь «на волосок от смерти».

«Моё дорогое сердце, – писала она мужу. – Это письмо только для того, чтобы заверить Вас, что Богу всё ещё угодно оставить меня в этом мире, чтобы я оказала Вам некоторую услугу, и что, за исключением сильной простуды, которая настигла меня после моей лихорадки и моей старой болезни, я чувствую себя вполне сносно. Врачи вселяют в меня надежду, что весна исцелит меня наилучшим образом, но чего я желаю превыше любви, которую испытываю к жизни, это увидеть Вас снова перед смертью, потому что единственное, что беспокоило меня во время моей болезни, – это то, что я умру вдали от Вас, в остальном меня это не слишком волнует. Я надеюсь, что Он ещё раз подарит мне эту радость (которой я жду с большим нетерпением). Я обратилась к Джермину, чтобы он написал тебе это, не имея возможности сделать это самой. Прощай, моё дорогое сердце.

Париж, 17 мая 1645 года».

Сокрушительное поражение армии Карла I в битве при Нейзби два месяца спустя положило конец её надеждам на воссоединение с мужем. Однако Генриетта Мария не сдавалась и заявила:

-Это бедствие должно ускорить оказание помощи со стороны Франции.

И нашла утешение в неизменной доброте Анны Авсрийской, а также в серии блестящих побед, одержанных лордом Монтрозом в Шотландии. Но в тот самый день, когда она приказала петь «Те Деум» в честь него, Монтроз потерпел поражение при Филипхофе. Двумя днями раньше принц Руперт за деньги сдал Бристоль врагам, поступок, за который Карл I так его и не простил до конца жизни.

14 июня, в день битвы под Нейзби, в Рим прибыл лорд Кенелм Дигби, посланник Генриетты Марии, чтобы поздравить с восшествием на престол нового папу Иннокентия Х и попросить у него помощи для короля Англии. Новый понтифик встретил его хорошо и согласился дать 20 000 дукатов. Поэтому отказ Карла I отречься от Англиканской церкви, как того требовали папа и Мазарини, вызвал протесты, мольбы и почти гнев со стороны его жены. Генриетта Мария даже послала к нему Давенанта, чтобы изложить свои пожелания по этому поводу, но король с жестокостью, которую он не часто проявлял, выгнал незадачливого поэта, намекнув, что больше никогда не хочет его видеть. Когда же известие о поражении Карла I при Нейзби распространилось по всей Европе, ему почти перестали доверять. Масло в огонь подлили захват и публикация личной переписки королевской четы, из которой следовало, что он находился под каблуком у жены. Между тем присутствие рядом с ней Джермина, чьё огромное влияние на неё было общеизвестно, свидетельствовало, по утверждению писательницы Генриетты Хейнс, «не в её пользу ни у крайних католиков, которым он не нравился как еретик, ни у французов, которые справедливо считали его человеком посредственных способностей».

Таким образом, Иннокентий Х, как и до него Урбан VIII, не оказал существенной помощи Карлу I. Позже Ринуччини, посланник святого отца, злобно заявил:

-От королевы Англии мы не должны надеяться ни на что, кроме предложений, наносящих ущерб религии, поскольку она полностью в руках Джермина, Дигби и других еретиков.

С наступлением мёртвого сезона в Париже Генриетта Мария переехала в замок Сен-Жермен, который Анна Австрийская щедро предоставила ей на летнее жительство. В последний день июля королева-регентша ужинала там с золовкой, вернувшись в Париж, а Мазарини тоже обещал прибыть туда через два дня.

-Он изъявлял желание хорошо служить королеве (Генриетте Марии), - написала Джермин своему другу Джорджу Дигби (племяннику Кенелма), который находился с королём в Оксфорде, - и теперь я вижу, что оно снова возникло у него, поскольку мы в этом нуждаемся.

Тем не менее, наученный опытом не слишком доверять обещаниям кардинала, он добавил, что его собственную боль (из-за поражения при Нейзби) уменьшило то, что напрасные ожидания не несут большой опасности:

-Потому что, если бы у нас ничего не было в этом мире, я не видел бы никакого способа вылечиться в том состоянии, в котором мы находимся.