Три лилии Бурбонов

Что касается внутренней политики, то Кристина оставила на прежних постах почти всех чиновников, служивших её мужу. А помогать ей править должен был узкий Государственный совет, куда вошли первый государственный секретарь Джованни Каррон, маркиз Сен-Томасо; Карло Эммануил ди Симиана, маркиз Пьянецца; маркиз Гвидо Вилья, выживший после памятного обеда у Креки; отец Моно; граф Лодовико д’Алье; и, конечно, Филиппо д’Алье. Едва он вышел из тени, и Кристина перестал скрывать свою любовь к нему, как сразу зазвучали обвинения в том, что любовникам была выгодна смерть Виктора Амадея. Но королевская мадам, как известно, не обращала внимания на сплетни.

Кристине стукнул почти тридцать один год, когда в расцвете жизненных сил и умственной деятельности она пришла к власти. Но, несмотря на всю её проницательность, у регентши ещё не было достаточно опыта в дипломатической игре, и Ришельё решил воспользоваться этим, чтобы не допустить возвращения двух братьев Виктора Амадея I в Савойю.

Между тем Маурицио уже добрался до Савоны и отправил к Кристине аббата Солдати, который должен был передать ей следующее:

-Я считаю своим единственным и величайшим счастьем через мои очень скромные услуги засвидетельствовать мою преданность и страсть, которые я испытываю к Вашему Королевскому Высочеству и Вашим детям.

Как писал один историк, «возможно, у него появилась надежда жениться на невестке».

Отец Моно посоветовал Кристине принять зятя. Но королевская мадам не послушалась своего духовника, так как д’Эмери намекнул ей, что Маурицио хочет отнять у неё власть и что она вправе арестовать его. Однако Кристина ограничилась тем, что попросила деверя покинуть Савойю, присовокупив:

-Я не могу поступить иначе, чтобы не навредить Его Королевскому Высочеству (Франциску Гиацинту) и благосостоянию моего дома и государства.

На обратном пути кардинал Савойский на некоторое время задержался в Генуе, ожидая возвращения аббата Солдати. После чего, пылая праведным гневом из-за того, что его «изгнали из его собственного дома», Маурицио попросил испанцев о защите своих прав. Когда-то влюблённый в Кристину, теперь он объявил, что она была неверна своему мужу. Тем не менее, мадридский двор не внял просьбе кардинала, подозревая в нём тайного сторонника Франции.

В свой черёд принц Томас, который не мог покинуть Фландрию из-за своих военных обязательств перед испанцами, пригрозил невестке:

-Если мой брат войдёт в состав правительства, я не сдвинусь с места. В противном же случае я освобожу Ваше Королевское Высочество от обязанностей регентши, а государство – от французов!

Так как Томас пока не смог выполнить свою угрозу, Маурицио пришлось вернуться в Рим, в то время как в Пьемонте французские агенты сделали всё возможное, чтобы изолировать их сторонников. Д’Эмери раздавал пенсии и церковные льготы главным министрам и другим влиятельным лицам и предлагал выгодные браки во Франции их детям. Однако, несмотря на то, что она была сестрой Людовика ХIII, Кристина даже в самые трудные времена стремилась сохранить личную независимость. Поэтому, дабы противостоять давлению Ришельё, королевская мадам опиралась на Филиппо д’Алье и отца Пьетро Моно.

-Первый, - писал Сибрарио, - владел её сердцем; второй – умом, и оба настаивали, чтобы она занималась политикой.

Характеризуя отца Моно в своей книге «Регентство Кристины Савойской», Августо Баццони, итальянский историк ХIХ века, отмечает, что, дорвавшись до власти, тот сильно изменился:

-…его мягкие манеры стали решительными и властными, его обращение было милым, но твёрдым и он не видел препятствий: наконец, обстановка сделала его совершенным рыцарем, которому скорее подходит кольчуга, чем сутана.

Д’Эмери доносил Ришельё в Париж, что Кристина и её духовник всегда готовы «напугать испанцев французами, а французов – испанцами». И злобно добавил по поводу отца Моно:

-Без него мы были бы хозяевами двора и страны.

В свой черёд, Ришельё затаил неприязнь к иезуиту ещё с 1625 года, когда французы впервые вторглись в Савойю. Отец Моно написал сатиру на кардинала, который этого не забыл. Позже, когда Кристина отправила его в Париж с целью добиться королевского титула для себя и мужа, отец Моно вступил в сговор с королевским духовником отцом Косеном, чтобы добиться отставки кардинала. Однако уже после его отъезда савойский посол Сен-Морисо проговорился об этом заговоре Ришельё.

В частной беседе д’Эмери предупредил отца Моно:

-В Ваших интересах перейти на сторону Франции, ибо в противном случае Вы можете потерять благосклонность мадам Кристины, и тогда Вас никто не спасёт…

Иезуит ответил:

-Мне даже не приходила в голову другая мысль, чтобы не быть вместе с Его Преосвященством…

После чего написал Ришельё почтительное письмо, предлагая свои услуги. Но кардинал не поверил иезуиту, который всё время был настороже, опасаясь «кинжала или яда».