Три лица Януса

— Знаете что, — продолжал генерал Вилкс. — Я вот что сейчас подумал… Надо сделать это через Берлин. Аккуратно сделать… Подготовьте от моего имени указание на этот счет в Берлин Профессору. Старый Иоганн сделает все солидно и чисто. А через Слесаря сообщите Янусу о нашем намерении. Пусть он ведет себя с Хорстом так, будто принимает знаки внимания со стороны оберштурмбанфюрера как должное. Но без перехлеста… Если это тот Хорст, которого я знаю по Испании, то состязаться с ним Янусу будет трудненько… Вы, подполковник, распорядитесь от моего имени о тщательном сборе всей информации об этом человеке. И как можно быстрее. Я хочу знать, с кем и Янус, и мы имеем дело. Сам Янус ничего не сумел узнать о Хорсте?

— Пока ничего, кроме того, что мы ему уже сообщили о связях Хорста с разведкой союзников. Дело это, правда, весьма темное, Арвид Янович. Нам известно, что Хорст стал человеком оттуда, но подробностей мы не знаем. Впрочем, сообщили Янусу все, что могли.

— Пусть особенно и не пытается проникнуть в тайну Хорста. Может попасть в ловушку. Лучше мы сами, отсюда, соберем все сведения и примем соответствующие меры. Что еще нового?

— Август Гайлитис, которого мы считали потерянным, объявился через запасную явку Слесаря. Жив и здоров. Я передал Слесарю, чтобы он перепроверил обстоятельства его спасения. Сегодня должен быть ответ…

— Пусть Янус и Слесарь будут осторожнее, — продолжал генерал. — Не исключена провокация. Эта бестия Беме — умный гестаповец, всеми силами старается завоевать расположение Гиммлера. Он может завалить наших людей. Нам известно, что у Беме грызня с оберстом Динклером, начальником местного абвера. Хотя последний теперь его подчиненный и бывший любимец проигравшего Канариса, Беме его побаивается. Оберст фон Динклер пользуется доверием у рейхсфюрера СС. Ориентируйте Януса. Это обстоятельство может ему пригодиться. Видите ли, Алексей Николаевич, хотя дело идет, как говорится, под занавес, не следует сбрасывать со счетов и исполнительность и педантичность Беме, как, впрочем, и остальных немцев. Как бы нам в последний момент не потерять своих людей. Ощущение близкой победы может заставить их расслабиться, потерять бдительность. Смотрите, Алексей Николаевич… Вы руководите отделением, которое занимается Восточной Пруссией, и потому именно вам необходимо продумать меры, чтобы обезопасить Януса, Слесаря и других. Что нового по «вервольфу»?

— «Вервольф» уходит в подполье, — сказал Климов.

— Надо не прозевать этого момента, — предупредил Арвид Янович. — Когда они законспирируются, трудно будет вскрывать потаенные связи «оборотней», подпольная сеть станет трудноуязвимой. Ориентируйте Януса и Слесаря — пусть приложат все усилия по установлению дислокации отрядов «вервольф», фамилий и кличек командиров, укрытий с оружием, структуры связи отрядов между собой и с центральным руководством. Надеюсь, что Янус справится с этой сложной задачей.

— Да, — сказал Климов, — Янус это Янус… Жалко, что не довелось знать его раньше.

Генерал Вилкс улыбнулся.

— Вы тогда еще и не помышляли о работе в разведке, Алексей Николаевич, когда Сережа окончил нашу спецшколу и отправился за кордон. Хотя он и моложе вас на пять лет.

— Я защищал в том году диссертацию о Канте, Арвид Янович.

— Да, я знаю. И защищали ее на немецком языке. Кстати, недавно мне довелось прочитать, что в январе 1758 года Иммануил Кант стоял в толпе кенигсбергцев, которая встречала русские войска, проходившие через Фридландские ворота города.

— Совершенно верно, Арвид Янович. А потом философ присягал на верность нашей императрице Елизавете Петровне. И вся Восточная Пруссия была включена в состав Российской империи. Только вот неожиданная смерть Елизаветы и воцарение Петра Третьего изменили завоеванное русскими солдатами «статус кво».

— Ничего, — сказал генерал Вилкс. — Мы это «статус кво» снова отвоюем.

— Да будет так, — улыбнулся Климов. — Вы знаете, Арвид Янович, я вспомнил слова неизвестного грека, которого цитирует Иммануил Кант в своем знаменитом трактате «К вечному миру», опубликованному ровно 250 лет тому назад в Кенигсберге. Вот эти слова: «Война дурна тем, что создает злых людей больше, чем уничтожает».

— Хорошо и верно сказано, — заметил Вилкс.

— Простите, Арвид Янович, — сказал Климов, — но я хотел бы спросить вас не по теме. Вы ведь воевали в гражданскую войну в Дагестане…

— И не только там, — ответил генерал Вилкс. — Потом в Средней Азии. А начинал в восемнадцатом году под Псковом, в феврале. Почему вас заинтересовал Дагестан? Это так далеко от Восточной Пруссии, Алексей Николаевич.

— Зато в Восточной Пруссии находится представитель этого далекого края, — улыбнулся Алексей Николаевич. — Вот я и хотел… О необычных связях латышей и дагестанцев, таких, казалось бы, далеких друг от друга народов. Я про историю Сиражутдина Ахмедова-Вилкса и Юсупа Гереева.

— А, вон вы про что… Понятно. Видно, вы хорошо изучили биографию Януса. Так, впрочем, и должно быть. И разыскали сходный случай.