Три любви

Когда со стола было убрано, Люси взяла газеты и вечное перо, чтобы ответить на объявления, которые отметила в поезде на обратном пути. Ей всегда требовалось время, чтобы сочинить текст, и сегодня она писала медленнее обычного, тщательно взвешивая каждое слово и выбирая фразы, наиболее точно выражающие ее пригодность для каждого вида деятельности. В каждое письмо Люси вкладывала всю свою энергию, но все же порой ее внимание рассеивалось, и с замершим в руке пером она прислушивалась к звукам, доносившимся из гостиной. Один раз ей показалось, что открылась и захлопнулась дверь, но, кроме этого, она ничего подозрительного не услышала.

Написав письма, Люси запечатала их и наклеила марки, после чего выпрямилась и оценивающе взглянула на плоды своих трудов. Вид аккуратной маленькой стопки удовлетворил ее. Она сказала себе, что самое позднее ко вторнику получит ответы.

– Отправите эти письма, когда пойдете домой, миссис Диккенс? – спросила она у прислуги, когда та вошла в комнату.

– Да, мэм, – ответила миссис Диккенс. Весь день она ходила взад-вперед, в гостиную и обратно, нависая над столом и тайком бросая взгляды на склоненную фигуру Люси. Сейчас, воспользовавшись возможностью, она без обиняков спросила: – С вашего позволения, что вы собираетесь делать… с мисс Хокинг?

Люси подняла голову.

– Немного подождем, – стараясь выглядеть уверенной, произнесла она. – Я ожидаю, что этот… небольшой приступ пройдет.

– А вы не считаете, что надо известить ее друзей? – настаивала прислуга. – У нее где-то есть брат – когда я делала уборку, видела его письма, разбросанные на бюро. – Как бы оправдывая себя, она добавила: – Нельзя было их не заметить.

Люси неодобрительно взглянула на нее: Дик явно в очередной раз превысила круг своих обязанностей.

– Полагаю, вам следует предоставить это мне, – не допускающим возражения тоном отрезала она. – Я все сделаю как надо.

– Но вы не думаете… – начала миссис Диккенс, но смущенно умолкла, а потом робко сказала: – Я бы побоялась остаться с ней наедине ночью – с такой, какая она сейчас. Она меня жутко пугает. По правде сказать, ни за какие деньги не согласилась бы.

– Я не боюсь, миссис Диккенс, – отрывисто произнесла Люси. – Не сомневайтесь. – Она взяла письма и протянула их женщине. – Можете отправить их по дороге домой.

– Да, мэм, – пробормотала Дик и, вытерев большую красную ладонь о передник, скорее из вежливости, чем по необходимости, почтительно приняла письма. – Тогда доброй ночи, мэм. – Она помолчала. – Чай на подносе.

– Доброй ночи.

Миссис Диккенс вышла, и через несколько минут за ней закрылась входная дверь. При щелчке замка Люси поднялась. Она с удовлетворением отметила свою моральную победу над приходящей прислугой. В душе она не очень симпатизировала миссис Диккенс.

Она поспешила в кухню и приготовила чай. Ей казалось, она не приложила достаточно усилий, для того чтобы вывести мисс Хокинг из нынешнего ужасного состояния, и до известной степени упрекала себя в равнодушии. «Я вытащу ее из этого, – сказала она себе уже не первый раз, – да, мне надо ее встряхнуть».

В этом настроении она внесла в гостиную поднос. В конце концов, Пинки всегда была так добра к ней!

– Пора пить чай, – решительно проговорила Люси с порога, – и вы сейчас выпьете чая, нравится вам это или нет.

– Но мне нравится. Кто сказал, что я не люблю чай? – сразу воскликнула мисс Хокинг. – Чайным ароматом веет душистый ветерок!

Она забросила книги и теперь сидела, раскинувшись в большом кресле, с игривым видом раскрывая и закрывая зонтик, принесенный из передней.

– Тогда выпейте, – сказала Люси, поставив поднос на стол и разливая чай. Насколько хватило ее терпения, она не обращала внимания на зонтик, но наконец, протягивая Пинки чашку, вынуждена была попросить: – На время отложите это в сторону, ладно?

– Мне нравится это делать, – немедленно откликнулась та. – Вот почему я оставила книги. Пока не могу разобраться. Это занятие лучше. Оно меня расслабляет! – Пинки продолжала играть с зонтом, но через некоторое время, покосившись на чашку, которую Люси ей предлагала, вдруг отбросила от себя раскрытый зонтик, а затем столь же импульсивно схватила дымящуюся чашку и начала жадно пить. – Это замечательно! – через минуту воскликнула она. – Но я мечтаю спасти свою любовь – вот чего я хочу.

– Может быть, кекса? – твердо проговорила Люси.

– Кекс! Я не уверена насчет кекса. Он бывает чересчур сладким. Он относится к определенной категории.

– Он очень вкусный, – решительно сказала Люси. – Сегодня доставили свежий от Аллена. – «Аллен!» – вдруг ей вспомнился первый обед с мисс Хокинг, такой далекий, такой непохожий на нынешнюю пародию на трапезу. Глаза Люси заблестели, и в порыве чувств она нежно воскликнула: – Ну же, возьмите кусочек. – И она протянула Пинки тарелку. Ломтик кекса неожиданно превратился в символ: если его примут – победа, если отвергнут – поражение. – Давайте! – как ребенка, уговаривала она компаньонку. – Съешьте кусочек, чтобы порадовать меня, Пинки. Вы же знаете, как я вас люблю.

Но мисс Хокинг отмахнулась от тарелки.