Три любви

Хотя, по сути дела, Люси и раньше догадывалась о том, что происходит с Пинки, ее поразили слова врача и его холодный тон. Несколько лет прожила она с женщиной, находящейся на грани безумия! Было такое ощущение, что Хадсон в чем-то подозревает Люси, и это вызывало у нее недоумение.

– Так вы придете? – с тревогой спросила она.

– Приду, – кратко ответил он. – Подождите, пока я закончу с другим пациентом, и мы пойдем вместе.

– О нет, нет! – сложив ладони вместе, воскликнула она. – Я боюсь за нее. Не могу больше оставлять ее одну.

– Советую вам дождаться меня, – сдержанно возразил доктор. – Всякое может случиться.

– Я пойду сейчас, – поспешно проговорила она. – Приходите как только сможете.

Выражение его лица не изменилось.

– Как вам будет угодно, – невозмутимо заметил он.

Она вышла из дома в холодную ветреную тьму и стала торопливо спускаться с холма. Если прежде ее одолевали какие-то сомнения, то встреча с Хадсоном полностью их рассеяла. Разве могла она ждать теперь, когда полностью осознала серьезность положения! Ее память воскресила ту доброту, с которой относилась к ней Пинки, и в порыве чувств, на миг позабыв о недавней пощечине, она исполнилась состраданием к несчастной женщине.

Люси взбежала по ступеням и, задыхаясь, отперла дверь и вошла в квартиру. Тут же остановилась, все еще тяжело дыша. Передняя была совершенно темной. Люси не могла ничего различить, но из темноты доносилось странное шуршание, от которого ей стало не по себе, – словно кто-то рвал бумагу.

– Где вы? – позвала она, чувствуя, как в висках стучит кровь.

Ответа не последовало, только из гостиной постоянно доносился звук неспешно раздираемой бумаги. Люси в панике вбежала в комнату. Увидев мисс Хокинг, она резко остановилась. Пинки стояла у стола. В сумеречном свете ее крупная фигура казалась еще больше. Она наклонилась, опустив массивные плечи и голову, с мстительной злобой непрестанно двигая руками и разрывая на клочки газеты, которые Люси оставила на столе.

– Пинки! – задыхаясь, пробормотала Люси. – Что вы делаете?

Женщина взглянула на нее.

– Где вы были? – рассерженно спросила она.

Голос не был спокойным, как прежде. Он звучал резко, с угрюмой враждебностью.

– Я всего лишь отлучилась на минутку, – учащенно дыша, сказала Люси.

– Вы это уже говорили! – взорвалась мисс Хокинг, искривив губы в злобной усмешке. – Но я знаю, где вы были. Орудовали… за моей спиной, как обычно. – Она тяжело молчала некоторое время и внезапно, взмахнув обрывками газеты, громко выкрикнула: – Это ваше?

– Да, – выдохнула Люси, – это моя газета… но не надо так. Вы меня пугаете. Дайте… дайте я зажгу газ.

Она вдруг застыла от ужаса, прикованная к месту диким взглядом Пинки. Тучей вырисовываясь в сгущающейся тьме, эта огромная бесформенная тень заключала в себе неописуемую угрозу.

– Я ничего не сделала… правда, не сделала, Пинки, – пробормотала Люси с запинкой.

– Сделала! – осуждающе завопила мисс Хокинг. Она была в исступлении. – Вот доказательство! Я увидела в вашей газете заметку о нем. Увидела ее, когда вас не было. И прочитала, говорю вам – сама прочитала!

Да, ей попалось на глаза это фатальное объявление, и ее выводы были безумными. Исходя из своей дикой логики, она свалила вину за случившееся на Люси.

– Вы против меня! – кричала Пинки оглушительным злобным голосом. – Все это сделали вы! Всё! Вы ненавидите меня, а я ненавижу вас!

Продолжая сверлить Люси тяжелым мрачным взглядом, сумасшедшая начала медленно наступать на нее, двигаясь вдоль края стола.

– Не надо, Пинки! Не смотрите на меня так! – отшатнувшись к стене, выкрикнула Люси.

– Буду! Буду! – гремела мисс Хокинг.

Наконец она нашла выход своей сдерживаемой страсти, отыскала объект приложения этой безмерной энергии. Пинки принялась в исступлении срывать с себя одежду, отбрасывая ее назад дикими взмахами рук. Ее лицо смутно белело в темноте, осененное спутанными волосами, искаженное безумной яростью. Люси пришла в неописуемый ужас.

– Ради бога, Пинки! – задыхаясь, умоляла она. – Я ни в чем не виновата! Не делайте этого!

Но сумасшедшая будто не слышала ее слов. Она сорвала с себя остатки одежды, и ее большое белое тело, устрашающее, как призрак, стало надвигаться на Люси.

Пинки приблизилась к ней в этой непотребной наготе и в неистовом порыве сдавила свои твердые груди.

– Это ты виновата! – взвизгнула она. – Ты разрушила мою жизнь!

– Оставьте меня в покое, – протестовала Люси, пытаясь боком проскользнуть к двери.

– Ты попалась! – бешено прокричала Пинки. – Вот ты и попалась!

И бросилась вперед.