Три любви

И вот прекрасным июньским субботним днем она нехотя брела по дороге от станции Рэлстона к дому Ричарда. Оказавшись у кованых железных ворот, выкрашенных в зеленый цвет, она открыла их и вошла в сад. От взгляда Люси не укрылось, что со времени ее последнего визита сад изменился: лужайка превращена в теннисный корт, вдоль аккуратной дорожки высажен ряд молодых лип, небольшая теплица недавно выкрашена белой краской. Глядя на подобные свидетельства процветания Ричарда, Люси приободрилась и решительно позвонила.

Служанка провела ее в гостиную, где Люси уселась у открытого окна и стала ждать. Она ждала минут пять, медленно блуждая взором по изысканной мебели в бархатных чехлах, фортепиано из черного дерева, высокому кашпо со спиреей и веренице фотографий на каминной полке. В центре ряда, привлекая к себе внимание, стояло фото, на котором были сняты Люси с Питером, и у нее сразу же возникло подозрение, что Ева специально поставила туда этот снимок. Люси не любила жену брата и открыто признавала этот факт, – кроме того, Ева вполне была способна на столь неискреннее проявление вежливости. Люси стала подумывать, уж не забыли ли о ней, но в этот момент в комнату вошла хозяйка дома, с виноватым видом семеня маленькими ногами и протягивая руку.

– Извини, что заставила тебя ждать, Люси, – прошепелявила она. – Я отдыхала после обеда – знаешь, у меня всегда бывает маленькая сиеста. Право, это так хорошо восстанавливает силы, и боюсь, что… – Она замолчала. У нее была удобная привычка обрывать фразу на трудном месте, обворожительно перескакивая на другую тему. Нить разговоров Евы отличалась изменчивостью и непредсказуемостью. – А дети пошли играть в гольф, – продолжила она. – Будут жалеть, что не повидались с тобой.

– Мне тоже жаль, – сказала Люси. – Давно их не видела.

«Не услали ли их на всякий случай, – подумала она, – с глаз бедной родственницы?»

– Мы с тобой сто лет не виделись. Нехорошо с твоей стороны пропадать так надолго, – попеняла гостье Ева. – Сейчас же позвоню, чтобы принесли чай.

Она позвонила, изящно двигая маленькими руками с маникюром. Принесли чай на подносе: серебряные приборы, чашки из веджвудского фарфора, многоярусная вазочка для кекса. По крайней мере, в сервировке стола у Евы изъянов не было. С неожиданной болью Люси представила себе свои чашки из дельфтского фаянса и грубый чайник для заварки, купленные на Каледонском базаре, и плотно сжала губы.

– Питер уже вернулся? – спросила Ева, предлагая ей вазочку с кексом.

– Да, вернулся.

– Такой симпатичный мальчуган. Помню. Видишь, у нас есть ваша фотография. – Она изящно указала согнутым мизинцем на каминную доску. – На днях я сама фотографировалась у Аннана[20].

– Правда?

– Понимаешь, так захотел Ричард, – кокетливо объяснила Ева.

– Ах вот как! – откликнулась Люси.

Беззастенчивость собеседницы почему-то сковывала Люси, заставляя ее отвечать чересчур лаконично, даже бестактно. Но Ева чувствовала себя свободно и была очень приветлива. Казалось, она смело скользит на коньках, постоянно меняя направление, держась подальше от опасной кромки льда.

Через некоторое время дверь открылась, и вошел Ричард. Должно быть, из-за враждебности к Еве Люси неожиданно испытала теплое чувство, увидев его. Она знала, что он никогда не питал к ней особой любви, у них были совершенно разные характеры, к тому же в последние годы они сильно отдалились друг от друга, но он был ее братом, и для нее, по крайней мере, их отношения до сих пор означали некую близость.

– Опять опоздал к чаю, – прочирикала Ева. Повернувшись к Люси, она пустилась в умильные объяснения: – Он работал у себя в кабинете… эти судебные дела… о господи, как трудно в наше время сводить концы с концами.

– Хорошо выглядишь, – сказал Ричард, взяв свою чашку чая и медленно помешивая в ней сахар.

– Она выглядит просто великолепно, – радостно согласилась Ева.

– А я вот последнее время что-то не в форме, – вздохнул Ричард и неспешно сделал глоток из чашки. – Врач настаивает, что это артрит, а я сомневаюсь. – Прихлебывая чай, он втягивал щеки. – Да, сильно сомневаюсь.

– Просто переутомился, любовь моя, – сказала Ева. Она беззастенчиво демонстрировала трогательное беспокойство замечательной супруги. Вновь повернувшись к Люси, она прибавила конфиденциальным тоном: – Ты не знала – Ричард выставил свою кандидатуру на вакантную должность судебного исполнителя, и никто не заслуживает этого больше, чем он.

– Это, конечно, хорошо, – осмелилась заметить Люси.

Она видела, что Ричард стал более официальным, более властным, чем прежде. Действительно, он величественно восседал в кресле, словно уже был облачен в мантию прокурора.

– Не стоит верить всему, что говорит обо мне Ева, – проронил он весьма снисходительно.

– Но ты, любовь моя, заслуживаешь такой чести.

– Ну-ну! Посмотрим. Я могу и отказаться. Проигнорирую эту честь. В наши тяжелые времена за это платят недостаточно.

Наступила короткая пауза, а затем Ева, изображая необычайную тактичность, поднялась со сладкой улыбкой и прощебетала: