Три любви

– А фрак? – чуть погодя, более мягко спросила она.

– Это, пожалуй, можно уладить. О да, можно… можно.

– Только не бери его напрокат! – поспешно воскликнула она, с раздражением подумав об агентствах по прокату одежды, расположенных на неблагополучных окраинах ее района. – Я тебе этого не позволю.

– Черт возьми, нет! – возмущенно воскликнул он. – Мужчина не может сделать подобную вещь. – Затем он вновь заговорил самодовольным тоном. – Я не стал бы носить какое-то готовое тряпье. Нет! Я знаю вариант получше.

– Какой же тогда? – с сарказмом спросила она.

Он провоцировал ее своими нудными недомолвками, и по такому нелепому, досадному поводу.

– Ну, на днях я был у Уорда, – быстро ответил он. – Ты ведь знаешь, мы хорошие друзья. Мы обсуждали парадную одежду.

«Парадную одежду, право, – подумала она. – Почему не фрак?»

– Я сказал ему, что, пожалуй, еще пару лет не смогу себе этого позволить. Он хотел дать мне денег в долг, но я отказался. – Питер многозначительно замолчал, простодушно глядя на нее в ожидании одобрения, но, поскольку Люси молчала, снова заговорил. – Ну… ты же знаешь, Уорд – отличный парень. У него в мастерской есть вечерний костюм, принадлежащий одному человеку, который уехал в Китай, а перед тем принес костюм перелицевать. Я… я примерил его – сидит на мне как влитой. – Питер невозмутимо постучал себя пальцем по зубам. – И крой прекрасный.

Фрак какого-то мужчины, уехавшего в Китай! С ума сойти!

– Мистер Уорд не сможет тебе его одолжить, – процедила она.

– О-о, сможет, – немедленно отозвался Питер. – Он мне точно обещал. Могу забрать фрак завтра утром. Лучше не придумаешь.

– Но… танцевать-то ты умеешь? – поинтересовалась она с невольным опасением.

– О-о, я справлюсь, – ухмыльнулся он.

Питер изумлял ее. Она поняла, что он все обдумал и фактически обо всем договорился. Поразительная находчивость! Люси не хотела, чтобы он пошел, противилась этому, но он ждал ее слов.

– Если у тебя есть фрак и билет, можешь пойти, – наконец с неохотой бросила она.

– Вот и хорошо, Люси, – радостно произнес он. – Дело улажено. Теперь уберем со стола, и я примусь за работу.

Она убрала со стола. Но весь вечер с сомнением поглядывала на сына. Само возникновение этой темы стало для нее почти шоком – как будто у нее под носом защелкнулся капкан, – и она испугалась, хотя и допускала, что это нелепо. Ей было известно изречение: «Когда занят делом, некогда развлекаться», и она знала, какой Питер добродетельный и честный. Она говорила себе, что виновата в ее настроении начинающаяся простуда, тем не менее сама мысль о танцах – развлечении, сильно отличающемся от каникул в компании дяди Эдварда, – весь вечер вызывала у нее смутное беспокойство. На следующий день она не раз вспоминала об этом.

К вечеру горло у Люси воспалилось еще больше, хотя она не сказала об этом Питеру. Он быстро проглотил ужин, видимо не замечая, что́ ест, и, бросив на нее искоса комичный взгляд, пошел в гостиную с картонной коробкой, которую днем принес домой. Люси без слов принесла в ванную горячей воды. Прислушиваясь к шуму в ванной, она решила, что сын бреется чересчур долго – обычно он делал это очень быстро. Она думала также обо всех аксессуарах, необходимых для «парадной одежды», – как он с этим справился? Вдруг ее поразила нелепость происходящего: ему приходится наряжаться в этом убогом, бедном доме! Неужели Питер не чувствует, насколько одно не вяжется с другим? К ней опять с новой силой вернулось ее прежнее настроение.

Но все же, заслышав его шаги, она отвернулась от раковины и выжидающе взглянула на него. Он шел спокойно, легко ступая в лакированных кожаных ботинках, у кого-то одолженных.

– Ну что, – невозмутимо заговорил он, – как я выгляжу?

Приоткрыв рот, Люси застыла, немая как рыба. С рук ее стекала вода. Перед ней стоял не ее сын – небожитель! Он был умопомрачительно элегантен. Лицо светилось нежным румянцем, высокий воротничок и гладь рубашки ослепляли девственной чистотой, тонкая черная ткань ловко облегала спину, подчеркивая чувственный изгиб талии. Он превзошел всех и вся! Вэл Пинкертон, несмотря на его красную ленту, просто позер, пустое место рядом с Питером. Люси была растрогана буквально до слез.

– О-о, Питер! – пробормотала она. – Правда… ты выглядишь просто потрясающе.

Вид сына, который, стоя посреди бедной кухни, даже в этой чужой одежде выглядел как юный Аполлон, вызвал у нее мучительные чувства. В этот момент ее переполняли никогда доселе не испытанные эмоции – всепоглощающая нежность, восхищение вперемешку с любовью. У Фрэнка никогда не было фрака! Фрэнк! Нет, он никогда так не выглядел. И она никогда не любила Фрэнка так, как в тот момент любила сына.

– Никак не могу привыкнуть, – снова прошептала она. Это был один из тех редких случаев, когда она невольно обнажила перед ним свои чувства. – Такое ощущение, что я тебя не знаю. Ты такой… такой…