Три Маргариты

– У меня предложение – извините, что прерываю, – не только замыслы обсуждать, но и книгу писать вместе. Точки зрения у нас совпадают во многом, ваша предыдущая работа мне очень понравилась. Допустим, у меня не так много времени для писательства, – Алевтина вздохнула, – обрабатываю чужие тексты, вожусь с правками, нудное занятие. На что уходит жизнь! И ведь совсем другие планы были. Но что поделаешь – теперь только и радости, что обозревать успехи нашего общего с мужем дела за утренним кофе. Он ведь деспот. Мой повелитель, – она вздохнула. – Я постоянно под контролем. А мы с вами такое бы могли закрутить вместе! И сделать совместную книгу, и потом… это моя тайная мысль – написать об истории Государства Российского, написать то, что послужит славе Отечества и его процветанию! Смотрите, Рита, план такой – я помогаю вам с материалами, регулярно выплачиваю зарплату: у меня в штатном расписании есть вакантная единица, должность литературного редактора. Пока что я эти функции выполняю сама. А если вы согласитесь – то появится новый автор. Даже два автора. А возможно, у нас будет общий псевдоним. Как вам идея? Мы советуемся по поводу композиции книги, обсуждаем концептуальные решения, вы пишете базовый текст, я довожу рукопись до окончательного вида – мы всю творческую работу делаем совместно! У меня просто руки не доходят, я вязну в беспрерывном «не тяни кота за хвост» и повседневной текучке! А ведь когда-то мечтала писать сама! Потом встретила свое счастье, как принято говорить, – и стала рабыней бытовой тоски, не любви вовсе. Вы смотрите на нашу кухню-стенд, вам смешно, наверное. А я как машина – тут и текст, и стирка, и уборка, с Ирочкой мама помогает, спасибо ей. И представительствую, и тружусь, аки пчела. Я на этом белом семейном корабле и помощник капитана, и матрос, и тот, кто палубу натирает.

– Ее матросы и натирают, – подсказала Рита.

– Да неважно, кто ее натирает, эту самую палубу. Мой муж возомнил себя капитаном, а деться мне с этого корабля некуда, он шутит, что утону в волнах кипучих. Или зыбучих. Злоебучих, в общем, извините, Рита за каламбур, я ведь никогда не ругаюсь, но вырвалось, – и Алевтина, будто в подтвержение своей деликатности, нежно провела по столу пухлыми пальчиками – глиссандо вправо, глиссандо влево. Влево уже ладошкой ласкала столешницу. Музыке, возможно, училась когда-то, но давно не играла, подумала Рита.

Неожиданная исповедь. Да полноте, исповедь ли? Условились о деловой беседе и обсуждают детали сотрудничества, достаточно щекотливые. С лирическими отступлениями, но конкретное прозвучало – давайте писать книгу вместе.

Как вместе?

Что именно вместе?

Вначале два человека ощущают совместимость творческую, а потом «вместе» возникает. А тут еще и литературную деятельность от имени Алевтины вести предполагается. И туманно, контуры не очерчены. Намеками. А-а, мне ведь зарплату предложили, поэтому. Рассказать ей о том, как Вселенная смотрела в мое окно, и ощутила я такое одиночество, что ни жизни ни смерти нет?.. Я, как за соломинку, ухватилась за эту идею, когда она со мной впервые говорила. Отвлечься от жрущей меня заживо тоски. Конечно, я Алевтине многим обязана, но ведь она выручала меня, сама не зная о том, совпадение. И не скажешь, что мне издание не так важно, но что-то неопределимое словами увлекло. Музыка книги зазвучала – светло и торжествующе, призывно.

Сочтет меня ненормальной и только, если ей о музыке книги рассказать.

И отказаться сейчас прямо не могу. Неожиданно. Непростая тетенька Алевтина Сергеевна. Или я преувеличиваю, и она искренна со мной?

– Алевтина, мне очень лестно ваше предложение о постоянном сотрудничестве. Но я пока не могу ответить ни да, ни нет. Мне нужно подумать. У меня тоже своя история, и в подробностях не расскажешь, в одну встречу на вашей кухне не поместится. И не в оплате интерес мой, Алевтина Сергеевна.

Влезла с головой в мемуары и комментарии к ним, и эпизоды давно ушедших дней проходят перед глазами. Мне все чаще кажется, что жизнь моя как-то связана с теми, о ком читаю и пишу. Мы в диалоге, понимаете? Поэтому мне мало предоставленных литературных свидетельств. Мне нужно все, что только можно найти, иногда маленькая подробность освещает неожиданным светом прочитанное ранее, мне бы разные варианты переложения одной и той же фразы узнать.

И были эпиграммы, памфлеты – читать о них только в примечаниях недостаточно. При всей приблизительности нашего знания о той эпохе, да и о любой эпохе – в некоторых деталях мне нужна точность. Я должна быть уверена, что именно Брантом, а не кто-то другой написал о Маргарите: «Она была королева во всем». Ведь после Дюма, свободно обращавшегося с фактами, небрежность вошла в моду. Стопятидесятый, переписанный кем-то вариант, многажды переиначенный, часто цитируется как первоисточник.

– Понятное дело, тут есть допуски, приблизительные значения.

– Вышивать по канве можно. Но выбирать рисунок для канвы в наших силах, и остановиться предпочтительно на аутентичном узоре, вы согласны?