Три мести Киоре 2 (СИ)

Экономка прекрасно знала, чего от нее ждал герцог, и обладала чувством меры: останавливалась всегда вовремя, не говоря ни одного лишнего слова.

— Я вижу, вы насторожены…

Дорану не пришлось договаривать — экономка ответила на не заданный вопрос:

— Да, ваше сиятельство. Нам трудно принять, что вашей супругой стала баронета, опозоренная скандалом с бароном. Да и для пятнадцати лет она ведет себя странно. Моя племянница в этом возрасте книжки глупые читала да по полям бегала, а ее сиятельство рассудительна и сдержанна. Но, думаю, мы подружимся, ведь вы к ней искренне привязываетесь, — улыбнулась экономка.

Доран кивком головы отпустил ее на отдых, выслушав. Зачем только спрашивал? Жаждал подтверждения собственных мыслей? Чего ему не хватало? На что он надеялся теперь, когда всё стало очевидно?

Бросив бесполезные мысли, которые вели лишь к саморазрушению, Доран решил лечь спать. В последний момент, когда его голова не коснулась подушки, вспыхнул, замерцал лежавший на столе кристалл эстера.

— Что случилось? — спросил он, сжав его.

— Нападение на управление, ваше сиятельство! Нужна подмога! Здесь толпы людей!.. — торопливо отчитывались ему.

Несколько звонков, короткие приказы, поднятые на ноги звонком слуги — ему несли форму, обувь, верхнюю одежду. Доран вновь собирается, заковывает себя в мундир. Подсвечник в руке экономки дрожит, и свет пляшет, как припадочный, раздражая.

— Пайн, иди за водителем, — приказывает он, и женщина, дрожа, удаляется.

Он берет револьвер, дворецкий подносит трость со скрытым кинжалом — старый-старый подарок Саиры.

Никакой суеты — выверенные движения, спокойный голос, четкий ход мыслей в голове. В доме лампы горели через одну, и встревоженные слуги, закутанные кто в шаль, кто в плед, тенями жались к стенам — предчувствие дурного холодком коснулось каждого, и каждый смотрел на герцога.

Он спустился по лестнице — чеканные шаги отдавались под потолком и гулко стучала трость по ступеням.

— Доран, что случилось?..

Он обернулся — наверху, в одной сорочке, похожая на призрака, замерла встревоженная девушка.

— Проблемы в управлении. Иди спать, я скоро вернусь, — сухо ответил он, застегивая пальто.

Холод и сырость набросились на него сразу за порогом.

— Некогда! Едем так! — крикнул водителю, зажигавшему фонари на корпусе автомобиля.

Сев в салон, он сжал кристалл эстера, вызывая старшего в карауле.

— Докладывай, — приказал отрывисто.

Потянулись мрачные улицы Тоноля, ярко освещенные фонарями. Машина летела на самой большой скорости, но всё равно медленно по сравнению со скоростью мысли.

— В полдесятого у управления стало оживленнее, чем обычно. Ну, шли люди мимо, да, больше чем обычно, но просто ж шли… А потом они закричали, полетели камни в окна. Потом и поджигать нас стали — кто что кидали. Не справляемся, ваше сиятельство! Огонь потушить сложно — наших людей с ведрами к колонке не пускают, бьют, так и отправляем: один человек с ведрами, а его окружает караул с оружием!.. Мы связались с вами и виконтом…

— Виконт точно не прибудет. Итак, есть какие-то выкрики? Требования?

— Ничего, ваше сиятельство. Они просто громят здание.

Больше Доран ничего не стал спрашивать: пара кварталов, еще один поворот, и впереди показалось здание Особого управления, подсвеченное заревом пожара. Он вышел из автомобиля.

— Куда вы! Стойте! Один не пройдете! — закричали ему из окна.

— А ты куда, олух?! — раздался старческий голос из того же окна, схвативший пытавшегося выскочить на улицу человека. — Дурак, у тебя ж из башки кровь идет!

Доран остановился — замолк стук трости по камню, обернулся. Человек в форме патрульного махал ему из окна жилого дома, удерживаемый старой женщиной в нелепом чепце. Порыв ветра принес запах гари и кусочки пепла.

Доран узнал раненого, всмотревшись в рассеченное лицо.

— Вы что, ваше сиятельство, там лютая толпа! Вас растерзают! — шепотом доложил ему патрульный. — Хоть подкрепление дождитесь… А если посмотреть хотите, то стойте, пойдемте вместе, я покажу, откуда вас не заметят…

— Оставайся в доме, — отказался он.

Вызвав по эстеру капитана тех, кто должен был прийти на подмогу, Доран обозначил, по каким улицам им нужно идти и по какой команде приступать к усмирению толпы.

— Поняли, ваше сиятельство.

Было ли ему страшно? Доран не мог сказать. Его вел вперед долг. Еще несколько шагов, поворот, и…

Здание Особого управления стояло неколебимо, из некоторых окон валил тяжелый дым, там же на фоне пламени мелькали силуэты с ведрами. Догорал газон, кричали жильцы соседних домов, боявшиеся распространения огня, но их голоса сливались с грохотом, с руганью бесновавшейся толпы.

У переулков лежали мертвые; сидели, издавая жалобные стоны, раненые. У соседнего перекрестка кого-то пинали, и человек только скулил. Взгляд Дорана зацепился за ребенка — он обнимал грязную игрушку, отсветы плясали на чумазом лице, но он, повторяя за взрослыми, поднимал из-под ног камни и в слепой злобе кидал их в сторону здания, крича вместе со всеми, повинуясь стадному инстинкту, но совершенно не понимая, что же он делает.