Три метра над небом. Трижды ты

Потом приходит Габриэле. Он приносит мне кофе, эспрессо-лунго, в большой чашке, а не в пластиковом стаканчике.

– Да где ты его нашел?

– Я подкупил старшую медсестру. Я-то знаю, что у них всегда где-то припрятана кофеварка. – И он сжимает мне руку, хлопает меня по спине, потом улыбается и тихо говорит:

– Я стал дедушкой. Только никому не говори!

Ага, как будто никто еще не знает. Я киваю.

– Ну конечно.

Потом он начинает смеяться, понимая, что плохо соображает.

– Ну и дурак же я! – Он меня крепко обнимает и чуть не опрокидывает на меня кофе. – Об этом я мечтал больше всего. Спасибо, Стефано, ты сделал меня по-настоящему счастливым.

Я вижу, как на нас смотрит Франческа, наблюдавшая за этой сценой. Она взволнована. Потом она подзывает мужа к себе:

– Габриэле, иди сюда, оставь его в покое. Ты как мальчишка.

Он подходит к ней, и они обнимаются. Он целует ее в лоб, и потом они начинают шепотом разговаривать, и я их уже не слышу, но вижу, как они смеются. Они счастливы, молодые бабушка и дедушка, они все еще любят друг друга. Похоже, никто из них в этом совершенно не сомневается – и уж тем более ни у кого из них не может быть кого-то другого. Они оборачиваются, смотрят на меня и улыбаются. Я тоже пытаюсь улыбнуться. Я не хочу думать, что было бы, если бы я бросил их дочь ради другой. Как бы они вспоминали эту сцену; она бы предстала совсем в другом свете, и каким большим было бы их разочарование!

«Неужели ему было мало рождения Авроры? Разве она бы не заполнила его дни и его сердце?» «А я? Я даже снова свела их вместе, и это моя вина. Джин больше не хотела ничего о нем знать, но я снова заставила ее в него поверить. Как же я ошиблась! Бедная моя доченька! Я себе никогда этого не прощу».

Воображаю, что именно такими могли бы быть их слова. Может, Габриэле был бы еще более суровым. Может, он даже оскорбил бы меня, зная, что я ничего не сделаю. И он был бы прав. Они все правы. Я и сам не могу себя простить.

Днем появляется мой отец с Кирой. Они принесли цветы – или, если точнее, какое-то растение.

– Вы поставите его снаружи, на террасе или в доме. Оно будет расти вместе с Авророй.

Потом появляется Паоло. Он пришел с Фабиолой, и они протягивают мне завернутый в бумагу подарок.

– Погодите, зайдите в палату, поздравьте Джин.

Ее перевели в сто вторую палату. Мы подходим к двери, и я стучу.

– Можно?

Я тихонько открываю дверь. В палате сидят ее дядя и тетя.

– Привет, Стефано, входите, входите, мы уже уходим.

Так посетители меняются, и, когда они выходят, появляются Паола с Фабиолой. Увидев их, Джин улыбается. Она немного устала, но уже приходит в себя.

– Спасибо, что зашли, входите!

Фабиола берет сверток из рук Паоло и передает его Джин.

– Мы принесли тебе это. Вот увидишь, эта вещь тебя спасет.

Джин разворачивает сверток, оставляет бумагу на постели, я ее забираю, сминаю и бросаю в мусорную корзину, полную упаковок от других подарков. Джин смотрит на подарок с улыбкой.

– Какая красота!

Фабиола берет Паоло под руку и прижимает его руку к себе.

– Это музыкальная шкатулка, а это зеркальце, которое вращается и отбрасывает изображения на стену. – Фабиола гордится этим своим подарком. – Учти, мы тебя спасли! Не знаю, как будет вести себя Аврора, но Фабио, когда он родился, постоянно плакал, я была совсем без сил, в истерике, Паоло вел себя отвратительно, а эта музыкальная шкатулка оказалась единственной вещью, которой удавалось успокоить Фабио и заставить его уснуть. Фактически это вращающееся зеркальце спасло наш брак.

Очень довольная, она целует Паоло в губы, словно припечатывая их штампом, и он улыбается. Приходят еще какие-то родственники. Аврору унесли в детское отделение, и я провожаю их туда, чтобы они посмотрели на нее через стекло. «Вот, она вон там». – Я им на нее указываю. Чуть дальше другой новоиспеченный папаша точно так же показывает на своего ребенка. Папа спорит со своим сомневающимся родственником насчет того, какой ребенок на самом деле его, потому что ему не удается рассмотреть номер браслета, который у малыша на запястье.

– Это вот тот…

– Нет же, я тебе говорю, что он тот, после того, он длиннее…

Я не мешаю им сомневаться и возвращаюсь к Джин.

– Можно?

Наконец-то она одна.

– Да, любимый, я рада, что ты вернулся, думала, что ты ушел…

– Шутишь? Возьми, это я принес тебе.

Я передаю ей сверток, она его разворачивает.

– Какая красота!

Это маленький кулон в виде фигурки девочки из белого золота, с бриллиантом и на цепочке. На обратной стороне выгравировано имя Авроры.

– Спасибо. Ты повесишь мне его на шею?

Я подхожу и, аккуратно просунув цепочку под волосы, защелкиваю ее.

Она прижимает руку к груди.

– Я так счастлива.

– И я тоже.

– Все прошло хорошо.

– Да, ты молодец.

– Ты держал меня за руку, придал мне смелости. Когда я почувствовала, что ты со мной рядом, я уже не боялась. Пока ты рядом, со мной ничего не случится.

Я молчу, а она мне улыбается. Улыбаюсь и я. Она кажется почти расстроенной.