Три метра над небом. Трижды ты

– Да ладно, Эле! Чтобы такая, как ты, обращала внимание на внешнее? Так и поверила! Наоборот, ты должна оценить смелость стилистки, которая сохраняет свое имя, Брутта, именно потому, что она уверена в своей красоте, или, лучше сказать, в красоте того, что она создает.

– Для меня Брутта – уродина, как и ее имя, и все тут… Знаешь, что я тебе скажу? Она играла именно на этом, чтобы пудрить мозги таким наивным дурочкам, как ты. Это же оксюморон, поняла?

– Да ладно, не перегибай палку. Учти, выпускные экзамены мы сдали давным-давно! Так что я тут совсем не на экзамене.

– Хорошо, но можно я тебе покажу хотя бы несколько вариантов? А ты потом сама решишь, вместе со своей мамой, естественно…

– Еще чего не хватало! Ведь это я выхожу замуж.

И они начинают листать журналы, пестрящие картинками с подвенечными платьями.

– Это слишком закрытое, похоже на корейское. У этого слишком большой вырез. Это прозрачное, не подходит. А вот это, укороченное спереди, симпатичное… – Джин оборачивается и видит нахмуренное лицо матери. – Но оно не подходит… – Мать снова улыбается. – Это слишком классическое. Это современное, но слишком узкое. А вот это, с голой спиной, вырезом лодочкой и длинноватое сзади очаровательно!

Элеонора смотрит на него и кивает.

– И правда, оно и мне очень нравится. Дай-ка я посмотрю, чье оно.

Она переворачивает журнальную страницу в поисках имени стилиста, и, обнаружив его, краснеет.

Джин это замечает.

– Ну и чье же оно? – Она отнимает у Элеоноры журнал и поворачивает его к себе. – Не может быть… Брутты? Вот видишь? Я была права! Она просто молодец! Теперь и ты должна признать, что была предвзята.

– И правда. Тогда остановимся на нем, оно потрясающее. Дай мне посмотреть, как ты упаковала акварели.

– Извини, а разве тебе не пора на работу? Ты же очень занята в этом маленьком издательстве как редактор, корректор и еще кто-то, ты не можешь исчезать на весь день…

– А вот и нет, я взяла на весь этот день отгул, чтобы быть с тобой вместе. И к тому же моя мечта – стать организатором свадеб.

– Как это «стать»? Ты уже организатор! Хочешь совета? Заключи договор с Бруттой. С ней ты добьешься успеха, поверь мне.

51

– Твой муж – просто чудо! Видишь? Ты сделала правильно, что меня послушалась.

Баби смотрит на Раффаэллу и щурится.

– Мама, ты меня злишь, когда так делаешь.

– Как ты разговариваешь? Мы с твоим отцом пытались научить тебя всему именно для того, чтобы этого избежать. К тому же там твой сын, сидит перед телевизором, он может тебя услышать.

Баби смеется с нарочитой иронией.

– Подумаешь! Он уже знает все и даже то, что еще хуже.

– Но я говорила про твоего мужа. Ты захотела поменять квартиру, сказала, что в прежней мало света, и он тебе нашел эту, на площади Капрера – четвертый этаж, светлая-пресветлая, все комнаты уже обставлены… И что же? Тебе взбрело в голову перевернуть в ней все вверх дном, ты велела настелить белый паркет, поставить серые диваны, столы – сначала из светлого дерева, потом из стали, потом прозрачные, и квартира стала игрушкой, хотя она и раньше была недурной. Ну и где ты найдешь такого мужа, который бы тебе всегда потакал? Лоренцо – именно тот, кто мне нравится.

– Вот именно, тебе! Ты могла и сама за него выйти.

– Мы не подходим по возрасту.

– Но теперь уже полно взрослых женщин, живущих с молодыми парнями, как он.

На этот раз смеется Раффаэлла.

– Да, правда. И, может, он был бы мне верен.

– Сомневаюсь. Мне-то он изменяет.

– Да ты-то откуда знаешь? Это только твои предположения, потому что он много работает или вечно в бегах. Ты, вероятно, ошибаешься. А как вы живете?

Баби поворачивается к ней и пожимает плечами. Раффаэлла уточняет:

– Я имела в виду, в сексуальном плане.

– Да я поняла! Сейчас мы не подарим Массимо никакого братишку.

Мать молчит, берет кофейную капсулу, вставляет ее в кофеварку, но, вспомнив, что это все-таки квартира ее дочери, оборачивается и, демонстрируя улыбку по случаю, спрашивает ее:

– Извини, можно я сделаю себе кофе?

– Конечно, мама, тебе незачем церемониться. Это и твой дом.

– Спасибо. А в каком смысле не подарите братишку?

Баби садится на скамейку и начинает поигрывать с лимоном, взяв его из стоящей впереди вазы с фруктами.

– В том смысле, что, если снова не вмешается Святой Дух, то это практически невозможно…

– Вот оно что.

– Да, мы не трахаемся. – Баби замечает, что матери неприятно. – Тебя шокирует это слово? Тогда, если хочешь, я притворюсь и скажу тебе так: «Мы не занимаемся любовью». Употребляй любое выражение, какое хочешь, но факт остается фактом.

Кофе начинает подниматься, Раффаэлла выжидает нужный момент и нажимает кнопку на кофеварке, чтобы его остановить. Потом берет с полки сахарницу, а из верхнего ящика – кофейную ложечку.

– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы у Массимо был братишка или сестренка. Ему было бы веселее, да и рос бы он лучше, не таким одиноким и более активным в смысле общения.