Три минуты до судного дня

— Джей был прав — ты хороший агент. Но гораздо важнее, что ты нравишься Роду.

— Да-а-а, это точно, — ответила Линн.

У нее отлично получалось демонстрировать увлеченность россказнями Рода, а я подозревал, что он вообще падок на женское внимание.

— Пусть так и останется, — сказал я. — И еще кое-что.

— Что?

— Жду не дождусь следующей встречи с этим чертовым пронырой!

— И я, Джо, — ответила Линн. — Жду не дождусь.

Но этого шанса Линн так и не выпало. Через девять дней после нашей беседы 20 сентября братья Керцик опознали Рода Рамси по фотографиям, которые мы им отправили, и подтвердили, что он был замешан в деле Конрада. На следующий день штаб-квартира ФБР снова приказала нам прервать все контакты с Рамси — теперь это был серьезный ПРИКАЗ, проигнорировать который мы не могли. Когда через 357 дней мне снова позволили поговорить с Родом Рамси, Линн Тремейн уже вышла замуж и перевелась из отделения в Тампе, а наше дело совсем заглохло.

Глава 8 Мой год в пустыне

Вашингтон. 29 октября 1989 года

Хорошие новости: мне снова позволили пообщаться с Рамси!

Плохие новости: дело Рамси пролежало на полке двенадцать месяцев и восемь дней. Но кого это волновало? Кто каждый день из этих двенадцати месяцев мучился от осознания, что не может по закону преследовать человека, который определенно причинил Америке огромный вред?

Новости еще хуже: Роду звонили из «Эй-би-си ньюс». Может, кто-то намекнул одному из продюсеров программы Теда Коппела Nightline о возможной связи Рода с Конрадом. А может, редакторы World News Tonight просто отрабатывали свой хлеб после статьи о Конраде, опубликованной в марте в газете The New York Times. Худший, но наиболее вероятный вариант: в дело Конрада вцепился Джеймс Бэмфорд^[20]. Ребята из Агентства национальной безопасности сливали Бэмфорду важнейшую информацию еще до того, как он написал международный бестселлер «Дворец головоломок», в котором камня на камне не оставил от АНБ. Теперь он: (а) был знаменит и (б) возглавлял в Вашингтоне команду журналистов «Эй-би-си», занимающуюся вопросами национальной безопасности. Разведка из кожи вон лезла, чтобы задобрить его, а дело Клайда Конрада как нельзя лучше для этого подходило.

Я понимал, что пресса, как и Бэмфорд, просто выполняет свою работу. Но у меня тоже была работа, а потому я сильно переживал. Род был нервным 27-летним оболтусом с тревожной мамашей. Я хотел, чтобы при возобновлении наших бесед он был спокоен и расслаблен, а не поглядывал на телефон при каждом новом вопросе и не вспоминал о юристе, с которым связалась его мать. (Я готов был поставить последний доллар, что номер этого юриста уже хранится в фотографической памяти Рода и может всплыть в любой момент.)

«Ионосферный клуб» «Истерн Эйрлайнс» располагался на втором этаже основного терминала Вашингтонского национального аэропорта. Вокруг меня мужчины в костюмах, ослабив галстуки, стояли у факсов или сидели за новейшими компьютерами IBM PS/2, отставив в сторону бесплатный коктейль. Возможно, кто-то из этих странствующих бизнесменов и лоббистов увеличивал суммы на своих счетах или подчеркивал свой успех в организации встреч с конгрессменом X, сенатором Y или самим спикером Фоли! Вероятнее же, они просто заполняли рутинные формы мира бизнеса и политики, точь-в-точь похожие на форму FD-302, имеющую хождение внутри ФБР.

Мой галстук был аккуратно завязан, а пил я газировку вместо «Джека Дэниэлса» с имбирным пивом. Кроме того, я писал в блокноте, а не печатал на компьютере, отдавая предпочтение старомодным методам. В Бюро компьютеры еще работали на дровах, а факсы были в новинку. Мне предстояло ждать еще два с половиной часа: на рейс в 18.29 не оказалось билетов. Следующий самолет в Тампу вылетал лишь в 21.00. Я решил, что настало время подвести итоги впустую прошедшего года, и вооружился бумагой и ручкой.

Первую колонку я озаглавил «ШК/ВРО» (или «Поток дерьма»). В ней я перечислил все препятствия, откровенные обманы, бюрократические проволочки и досадные мелкие неурядицы, которые сопровождали наше расследование в отношении Рода Рамси с самого первого дня — особенно после прошлогоднего приказа не беседовать с ним и вообще к нему не приближаться.

Вот один пример: в октябре 1988-го нам запретили напрямую общаться с INSCOM и военными по этому вопросу. Вместо этого мы должны были обмениваться информацией с военными через Вашингтонское региональное отделение, из-за чего все сообщения приходили к нам с недельными задержками или не приходили вообще. (К счастью, мы нашли обходной путь. Как ни странно, военные оказали нам больше содействия, чем наши коллеги.)