Три минуты молчания

- Насовсем. Хватит с меня этой холодины, разве же люди рождаются, чтоб холод терпеть? Никогда мы к нему не привыкнем. Пацанок брошу, бабу брошу. Первое время только греться буду. Даже насчет жратвы не буду беспокоиться.

- Там тоже зима бывает, - сказал Митрохин.

- Где? У нас такого лета не бывает, какая там зима. Везет же людям. А как обогреюсь немножко, я, бичи, халабудку себе построю. Прямо на пляже. Ну, поближе к морю. В Гурзуфе.

Серега сказал:

- Алушта еще есть, получше твоего Гурзуфа.

- Не знаю. Я в Алуште не был. А Гурзуф - это хорошо, я там два месяца прожил. Только я там с бабой был и с пацанками, вот что хреново. Хату снимать, харч готовить. А одному - ничего мне не надо. Валяйся день целый брюхом к солнышку. И был бы я - Вася Буров из Гурзуфа.

- Так и писать тебе будем, - сказал Серега. - Васе Бурову в Гурзуф.

- Не надо писать. Вы лучше в гости ко мне приезжайте. Я всех приму, пляж-то большой. Я вам, так и быть, сообщу по-тихому, как меня там найти. Только бабе моей не говорите. А то она приедет и опять меня в Атлантику загонит. А в Гурзуфе я прямо затаюсь, как мыша, нипочем она меня не разыщет. И будем мы там жить, бичи, без баб, без семей. А рыбу ловить - исключительно удочкой. Я там таких лобанов ловил закидушкой, на хлебушек. А барабулька! Копчененькая, а? Сколько наловим, столько и съедим. Здесь же, у костерочка.

- Это ты самую лучшую сказку сочинил, - сказал Митрохин.

Васька удивился:

- Почему же это сказка? Думаешь, люди так не живут?

- А разве не сказка? - сказал Серега. - Это как же, без баб? Без них не обойдется.

- А тогда все пропало. Нет, бичи. Уж как-нибудь своей малиной, одни мужики.

- Нет, - сказал Серега. - Все-таки нельзя, чтоб без баб. Баба - она самая главная ловушка, никуда от нее не убежишь. И все мы это знаем. И все равно не минуем.

- Уж так ты без них не можешь?

- Я-то? Да хоть год. Это они без нас не могут. Так что - разыщут, не волнуйся. Разобьют малину. Васька вздохнул:

- Это точно. Поэтому-то, бичи, жизни у нас не получится. Ну, дней десять продержимся, а ради них ехать не стоит, лучше уж сразу и бабу с собой бери, и пацанок.

Мы помолчали, закурили еще по одной.

- Кого-то несет, - сказал Серега.

Старпома к нам принесло. Как раз его вахта кончилась вечерняя. А может, и пораньше его прогнали кеп с Жорой - все равно они там сейчас заправляли, в рубке. Но пришел он - как будто большие дела с себя сложил, и теперь отдохнуть можно заслуженно - уже и безрукавку свою меховую надел, и волосы примочил, и зачесал набок. Кандей пошел на камбуз за борщом. Старпом сидел, постукивал ложкой по столу и глядел на нас насмешливо. Отчего - непонятно.

- Ишь, расселись, курцы!

- А тебе-то что? - спросил Васька. - Мы свое дело сделали. Теперь ты нам не мешай, мы тебя не тронем.

- Да по мне хоть спите, хоть песни пойте. Опять же - все с каким-то презрением, как будто это мы загубили пароход, а он его - только спасал.

- Ну, как там, на мостике? - спросил Митрохин. - Что слышно?

- Все хотите знать?

- Я нет, - сказал Васька. - Я и так все знаю. "SOS" дали, теперь подождем, чего мы из него высосем.

- Ну да, у тебя забота маленькая.

- А у тебя - побольше?

Старпом хмыкнул, принялся за борщ. Но при этом еще такую рожу делал таинственную, значительную.

- Идет к нам кто-нибудь? - спросил Серега. - Хоть один пароходишко? Только ты не кривляйся. Мы тебя как человека спрашиваем.

Старпом покраснел до самых волос. Серега смотрел на него спокойно, даже как будто с жалостью.

- А какой бы ты хотел пароходишко?

- Опять ты кривляешься, - сказал Серега.

- Ну, база повернула. Доволен? Только ей, базе, знаешь, сколько до нас идти?

- А поближе никого нету?

- Ну, есть один. Из рижского отряда. Это уж сам думай - поближе он или подальше, если ему лагом переть*.

* То есть бортом к волне.

- Понимаю. Лагом бы и я не пошел при такой погоде. Да уж как не повезет, так на все причины.

- А думаешь, мы одни такие невезучие? Иностранец вон еще бедствует, шотландец. Ему еще похуже, под самыми Фарерами болтается.

- Помоги ему Бог, - сказал Васька. - Чего ж он, дурак, промышлял, в фиорде не спрятался?

- Вот не спрятался.

- А сколько ж все-таки ей идти? - спросил Митрохин. - Базе-то?

- Сколько, сколько! Семь верст - и все лесом.

- Опять ты за свое, - сказал Серега. - И что ты за пустырь, ей-Богу. Человек тебя спрашивает, потому что жизнь от этого зависит. Он у тебя любую глупость может спросить, а ты ему обязан ответить, понял?

Старпом кинул ложку:

- Ну что привязались? Пожрать нельзя. Подите все у кепа спросите.

- А тебе он не отвечает? - спросил Васька. Старпом, уже около двери, повернулся было огрызнуться-и застыл с раскрытым ртом. Толчок был еле слышный, только зазвякали миски. И "юноша", который спал на лавке, вздрогнул и проснулся:

- А? Куда идти?

- Никуда, - сказал Васька. - Теперь уж все. Оборвали трос...

Старпом бухнул дверью, побежал.

- Да он и ненадежный был, - сказал Серега. - Трос-то.

Наверху затопали, заорали, и мы только успели докурить, как послышалась тревога. Уже не водяная, а шлюпочная - длинный гудок, шесть коротких.