Три мушкетера. Д'Артаньян

Д’Артаньян делает шаг к Миледи, чтобы не дать ей упасть. Поздно! Она раскинула руки, опрокинулась и полетела вниз, словно огромная птица. Послышался всплеск, когда она упала в море. Потрясенный д’Артаньян подошел к самому краю обрыва и увидел лишь черную беспокойную воду.

Женщина исчезла.

Глава XV

Париж, светает

Наступила суббота, день бракосочетания брата короля. Он женится на одной из богатейших наследниц в Европе, юной герцогине де Монпансье, дочери Генриха де Бурбона.

Солнце еще не встало, когда двое мужчин, проделав немалый путь по катакомбам под Парижем – воистину лабиринту кротовых нор, добрались до подземной крипты – сырой и темной. Один из них поднялся по лесенке и постучал кулаком в люк. Он тут же открылся, и к ним выглянул священник в сутане и темной шапочке – аббат Ругон. Без тени удивления он помог гостям выбраться наружу.

– Идемте, господа, – пригласил аббат с подобострастным поклоном.

Обогнув массивную колонну, мужчины оказались на хорах церкви Сен-Жермен-л’Осеруа – ближайшей к Лувру, где будет проходить венчание. Аббат встал в сторонке и, перебирая четки и опустив взгляд, ждал, пока гости осмотрят хоры. Старший из них наконец выразил удовлетворение и протянул священнику письмо. Тот взял его и сломал печать. Письмо написано условным шифром. После чтения губы аббата сложились в тонкую улыбку.

– Поблагодарите нашего друга, – сказал он.

– Воистину неисповедимы пути Господни, – произнес второй, поднимая взгляд к церковному своду. – Не так ли, святой отец?

Этот день и для кардинала Ришелье начался задолго да рассвета. Его карета остановилась у Лувра, и в дальней галерее, которую редко кто посещал, он встретился со своими людьми.

– Ваше преосвященство…

– Я слушаю.

– Судно прибыло в Кале этой ночью. Однако на борту ее не было.

Министр помрачнел. Что могло случиться? Миледи всегда действовала без промаха.

– Неважно, – процедил он сквозь зубы. – У меня не будет подвесок. Но у нее их тоже нет. Игра продолжается, и я надеюсь на выигрыш.

Королева не спала всю ночь.

Констанция тоже. Она стояла у высокого окна и то пристально вглядывалась в темноту, то смотрела, как отсчитывали минуты золотые часы на мраморном камине. Она вздрагивала всякий раз, когда всадник въезжал во двор или раздавались торопливые шаги слуги в коридоре. Девушка надеялась…

– Где же он? Почему еще не в Лувре? Господи! Только бы не случилось какого несчастья! Я этого не переживу!

А тем временем наступило утро.

В полдень колокола церкви Сен-Жермен-л’Осеруа зазвонят во всю мощь.

Очень скоро королеве придется покинуть покои. И пора, да, пора покориться ожидающей ее горькой участи…

Анна поднялась, оставив постель со смятыми после бессонной ночи простынями, и посмотрела на Констанцию. Взгляды двух женщин встретились.

– Если д’Артаньян не приедет, я погибну, – прошептала королева.

В сопровождении личной охраны жених, Гастон Орлеанский, вышел из покоев. Было около одиннадцати часов. Выглядел он великолепно: расшитый золотом колет сверкал и переливался, лицо принца было холодно и бесстрастно. На парадной лестнице его уже встречала королева-мать, Мария Медичи. Обменявшись церемонными приветствиями, дальше они шествовали вместе.

– Вы достойно подготовились к самому главному в вашей жизни дню? – не без иронии осведомилась Мария.

Гастон загадочно улыбнулся и предложил ей руку. Они спустились во двор Луврского дворца и направились к ожидавшей их карете. Им встретился кардинал де Ришелье, который, напротив, торопился во дворец. Он нашел короля в зале Совета. Людовик пребывал в задумчивости, но взгляд его был грозен.

– Ваше преосвященство, вы видели моего брата? – спросил он.

– Да, сир.

– Как вам показалось, он простил меня за свою женитьбу?

Ришелье улыбнулся.

– У него вид, будто он отправляется на войну.

– Что ж, и ему предстоит узнать, что брак – это война, в которой нет победителей, – сухо уронил Людовик.

Министру нелегко было утаить радость, однако ответил он, как подобает опытному придворному:

– Нет победителей, поскольку торжествуют все.

В окружении фрейлин и камеристок королева стояла у себя в покоях, бледная, как смерть, и божественно прекрасная. В платье цвета слоновой кости она казалась драгоценным хрупким цветком. В ушах мягко переливались жемчужины. Констанция бережно приколола легкую вуаль и поправила прядь волос… Потом отошла в сторону. Она не могла скрыть восхищения. И горя.

Как могла, Констанция затягивала церемонию одевания госпожи: то не хватало ароматической воды, то нужна была другая рубашка, то другое кружево. Уже дважды лакей сообщал у дверей покоев королевы, что король ждет. Король ждет! А он не любил ждать.

Каждая минута могла принести спасение. Каждую минуту стук копыт по мостовой мог сообщить, что посланец, которого они так ждали, наконец-то прибыл!

Теперь слишком поздно…

В третий раз постучал лакей.

– Король ждет Ваше Величество.

Анна Австрийская сделала шаг к двери.

– Королева!