Три мушкетёра

С тех пор как четыре друга были заняты поисками экипировки, они перестали регулярно собираться вместе. Все они обедали врозь, где придётся или, вернее, где удастся. Служба тоже отнимала часть драгоценного времени, проходившего так быстро. Однако раз в неделю, около часу дня, было условлено встречаться в квартире Атоса, поскольку последний оставался верен своей клятве и не выходил из дому.

Тот день, когда Кэтти приходила к д'Артаньяну, как раз был днём сбора друзей.

Как только Кэтти ушла, д'Артаньян отправился на улицу Феру.

Он застал Атоса и Арамиса за философской беседой. Арамис подумывал о том, чтобы снова надеть рясу. Атос, по обыкновению, не разубеждал, но и не поощрял его. Он держался того мнения, что каждый волен в своих действиях. Советы он давал лишь тогда, когда его просили, и притом очень просили об этом.

«Обычно люди обращаются за советом, — говорил Атос, — только для того, чтобы не следовать ему, а если кто-нибудь и следует совету, то только для того, чтобы было кого упрекнуть впоследствии».

Вслед за д'Артаньяном пришёл и Портос. Итак, все четыре друга были в сборе.

Четыре лица выражали четыре различных чувства: лицо Портоса — спокойствие, лицо д'Артаньяна — надежду, лицо Арамиса — тревогу, лицо Атоса — беспечность.

После минутной беседы, в которой Портос успел намекнуть на то, что некая высокопоставленная особа пожелала вывести его из затруднительного положения, явился Мушкетон.

Он пришёл звать Портоса домой, где, как сообщал он с весьма жалобным видом, присутствие его господина было срочно необходимо.

— Это по поводу моего снаряжения? — спросил Портос.

— И да и нет, — ответил Мушкетон.

— Но разве ты не можешь сказать мне?

— Идёмте, сударь, идёмте.

Портос встал, попрощался с друзьями и последовал за Мушкетоном. Через минуту на пороге появился Базен.

— Что вам нужно, друг мой? — спросил Арамис тем мягким тоном, который появлялся у него всякий раз, как его мысли вновь обращались к церкви.

— Сударь, вас ожидает дома один человек, — ответил Базен.

— Человек?.. Какой человек?..

— Какой-то нищий.

— Подайте ему милостыню, Базен, и скажите, чтобы он помолился за бедного грешника.

— Этот нищий хочет во что бы то ни стало говорить с вами и уверяет, что вы будете рады его видеть.

— Не просил ли он что-либо передать мне?

— Да. «Если господин Арамис не пожелает прийти повидаться со мной, — сказал он, — сообщите ему, что я прибыл из Тура».

— Из Тура? — вскричал Арамис. — Тысяча извинений, господа, но, по-видимому, этот человек привёз мне известия, которых я ждал.

И, вскочив со стула, он торопливо вышел из комнаты. Атос и д'Артаньян остались вдвоём.

— Кажется, эти молодцы устроили свои дела. Как по-вашему, д'Артаньян? — спросил Атос.

— Мне известно, что у Портоса всё идёт прекрасно, — сказал д'Артаньян, — что же касается Арамиса, то, по правде сказать, я никогда и не беспокоился о нём по-настоящему. А вот вы, мой милый Атос… вы щедро роздали пистоли англичанина, принадлежавшие вам по праву, но что же вы будете теперь делать?

— Друг мой, я очень доволен, что убил этого шалопая, потому что убить англичанина — святое дело, но я никогда не простил бы себе, если бы положил в карман его пистоли.

— Полноте, любезный Атос! Право, у вас какие-то непостижимые понятия.

— Ну, хватит об этом!.. Господин де Тревиль, оказавший мне вчера честь своим посещением, сказал, что вы часто бываете у каких-то подозрительных англичан, которым покровительствует кардинал. Это правда?

— Правда состоит в том, что я бываю у одной англичанки, — я уже говорил вам о ней.

— Ах да, у белокурой женщины, по поводу которой я дал вам ряд советов, и, конечно, напрасно, так как вы и не подумали им последовать.

— Я привёл вам свои доводы.

— Да, да. Кажется, вы сказали, что это поможет вам приобрести экипировку.

— Ничуть не бывало! Я удостоверился в том, что эта женщина принимала участие в похищении госпожи Бонасье.

— Понимаю. Чтобы разыскать одну женщину, вы ухаживаете за другой: это самый длинный путь, но зато и самый приятный.

Д'Артаньян чуть было не рассказал Атосу обо всём, но одно обстоятельство остановило его: Атос был крайне щепетилен в вопросах чести, а в небольшом плане, задуманном нашим влюблённым и направленном против миледи, имелись такие детали, которые были бы отвергнуты этим пуританином,[31] д'Артаньян был заранее в этом уверен; вот почему он предпочёл промолчать, а так как Атос был самым нелюбопытным в мире человеком, то откровенность д'Артаньяна и не пошла дальше.

Итак, мы оставим наших двух друзей, которые не собирались рассказать друг другу ничего особенно важного, и последуем за Арамисом.

Мы видели, с какой быстротой молодой человек бросился за Базеном или, вернее, опередил его, услыхав, что человек, желавший с ним говорить, прибыл из Тура; одним прыжком он перенёсся с улицы Феру на улицу Вожирар.

Войдя в дом, он действительно застал у себя какого-то человека маленького роста, с умными глазами, одетого в лохмотья.

— Это вы спрашивали меня? — сказал мушкетёр.

— Я спрашивал господина Арамиса. Это вы?

— Я самый. Вы должны что-то передать мне?