Три ночи в таверне Хиггинз (СИ)

- Нет, завтра утром я ухожу, - кивнула Агнесс, больше не притронувшись к кофе.

Она накинула пальто и вышла на тротуар. Ветер, ударивший в лицо, донес отдаленный запах Рождества. Такой, какой она помнила из детства.

За углом чуть поодаль, как она еще в первый день успела заметить, устроилась двухэтажная кофейня, украшением ей служил наглухо прибитый к тротуару круглый столик, аккуратный пуфик возле него и изящный железный сервиз, точно так же искусно прибитый к столику. Кажется, кофейня горела, потерпела не малый крах, но все равно, словно к непотопляемому кораблику к ней тянулись прохожие, не редко заходили внутрь.

Агнесс с улыбкой покачала головой и прошла мимо. Сначала ей хотелось пойти и разведать о работе, а уже потом заглушить память о тошнотворном кофе в таверне. В тайне Агнесс была бы рада встретить где-нибудь в переулке Офелию, но девочка не попадалась ей на глаза, и Агнесс точно решила, что вечером обязательно спросит, куда она исчезала. Если, конечно, Офелия появится вечером.

Агнесс вздохнула. Вот бы никуда ее не отпускать.

Она прошла через приоткрытые ворота в больничный сквер. Об этом обветшалом здании за деревьями она и читала в объявлении.

“И никто не приведет его в порядок,” - с жалостью думала Агнесс, оглядываясь по сторонам.

Влажные после утренней мороси скамейки, полуразрушенная беседка и давно засохший фонтан. Людей было немного, а в вестибюле всего несколько человек.

Агнесс поглубже вдохнула едкий запах лекарств и наклонилась к окошку регистратуры.

- Простите, я по объявлению..

Поднявшись наверх, Агнесс удивилась тишине в здании, палат, очевидно, теперь хватало, никто не лежал в коридорах, как она привыкла видеть в госпитале.

Это была обыкновенная больница мирного времени, пережившая бомбежку, укрывавшая раненых, но теперь опустевшая в мирное время. Когда еще в начале войны Агнесс обратилась сюда, ее сразу же перенаправили в госпиталь, и поэтому здесь было ново для нее.

- Никто больше не задерживался, - пояснила старшая медсестра, проводя ее по коридору - Когда закончилась стрельба кого забрали семьи, кто сам кое-как ушел. Лучше бы вам не знать, сколько детей здесь было, приносили матери, нечем было кормить. Здесь поблизости служил один лейтенант, он им помогал. Конечно, как не помочь, у самого дочка родилась, прижила девчушка одна, а он не отказался. А потом его перевели. Из твоего госпиталя как раз новость о смерти пришла.

- Может, я видела его? Если это случилось несколько лет назад, - пожала плечами Агнесс, нахмурившись.

Нет, тот единственный лейтенант, которого она знала, не мог оказаться тем, о котором говорила женщина.

- Адамсон. Пол Ричард Адамсон, вот, - вопросительно взглянула на нее медсестра.

Было заметно, что ей этот человек тоже стал не чужим, она не скрывала интереса. Агнесс поджала губы, решительно покачав головой, хотя в груди все перевернулось от удивления и грусти.

- Нет. О таком не слышала.

Ей не хотелось, чтобы кто угодно знал, что она, Агнесс Гилберт, знакома с покойным Адамсоном, ей хотелось те дни заботы о нем захоронить глубоко в себе и вспоминать лишь в часы одиночества.

Похоже, медсестра уловила ее напряжение, но ничего не сказала. Агнесс получила должность, получив похвалу за трудолюбие.

Она с усмешкой подозревала, что все это из-за того, что в госпитале, где она работала, скончался тот самый добродетельный лейтенант.

Но это была шутка, Агнесс не отрицала перед собой своего трудолюбия. Впереди у нее оставалось несколько выходных.

Теперь Агнесс неторопливо шла улицей, ощущая, что начинает подмерзать. С ней вечно бывало так после помещения, выходишь из него в холодную погоду и за секунды мерзнешь еще сильнее. Она вспомнила недели, когда в госпитале было “тепло” точно так же как и сейчас на улице. Ей тогда еще приснился нелепый сон о напарнице, будто та уснула в постели, не сняв штаны и пальто.

Агнесс усмехнулась. В витрине одного из магазинов она заметила скопление людей. Это отвлекло ее от мыслей о госпитале и лейтенанте, она заглянула внутрь, подавив желание чихнуть. Внутри топтались женщины, девушки, пахло духами, а престарелый торговец не успевал всех обслуживать, то и дело прося покупательниц вести себя потише.

В очереди одна девушка нашептала Агнесс, что магазин закрывается, вот и отдают товар по бросовым ценам. Продавали то, к чему Агнесс не имела вкуса. Излишне изящная одежда, наверняка краденные безделушки, украшения.

“Стоят же, деньги есть, а бездомным не помогают,” - подумала Агнесс, усмехаясь, - Но что я сужу. Я тоже стою здесь, а они, быть может, помогают нищим, а я одна из них циничная и жадная. Но нет, я не для себя стою тоже”

Агнесс коснулась рукой светло-розового пальто. Выглядело оно легким, но на ощупь оказалось теплым и мягким, как бархат. Офелия. Агнесс представила Офелию, вспомнила чудного проводника, что обещал отнять у нее даже тот захудалый пиджак. К тому же Офелия была бы в нем необычайно стройна. Не задумываясь, Агнесс оплатила понравившееся пальто, и еще несколько подарков просто так.

Выходя из душной лавки, Агнесс ощутила, как загорелись ее щеки.