Три орешка для дочери пекаря

Анна дрожащей рукой открыла покосившуюся дверь. В след несся хриплый старческий смех. Вот что значит мечтать, будучи девятилетней девочкой! Ничего не зная о взрослой жизни. И когда ты думаешь, что старость — это тридцать. Как же стремительно летит время! Оказывается, есть не только особые условия, но и срок. А тридцать лет — это далеко еще не старость. До тридцати проблемы копятся, потом их надо решать.

Но сначала надо бы подумать о наследнике.

«Что в нем?» — Анна на миг замерла, прежде чем расколоть второй орех. У нее было плохое предчувствие. Но выхода не было. Сначала им с Эдвардом грозило поражение в войне, теперь — государственный переворот. Правитель должен иметь преемника. И Анна все-таки расколола орех.

Из него выпал костюм палача. Колпак с прорезями для глаз и кровавый плащ. Опустив глаза, Анна увидела меч на полу. Опять меч! Она его подняла. Меч оказался тяжелым. Таким рубят головы осужденным. Смертная казнь в королевстве давно уже была отменена. Также как и пытки. Анна не знала, что ей совсем этим делать?

— Я не могу… — простонала она. — Я не палач… Всего лишь женщина…

Рубин в кольце, где была заключена душа Эдварда, словно подмигнул. И Анна решительно сняла кольцо с пальца и убрала его в шкатулку, где остался всего один ведьмин орех. И замерла. Она только что отпустила Эдварда.

— Королева! — раздался за дверью отчаянный крик.

В покои Анны вбежала насмерть перепуганная фрейлина. Анна похолодела.

— Что с королем?

— Он… Ваше величество, король Эдвард упал замертво!

— Он дышит?!

— Похоже да, но… Он как мертвый, ваше королевское величество!

Анне послышался издевательский смех старухи. Схватив из шкатулки кольцо, Анна выбежала из спальни.

Король лежал навзничь на пушистом ковре, вокруг столпились придворные.

— Королева! — кинулся к Анне канцлер. — Мы ждем ваших распоряжений! Куда его нести? И что теперь делать?

— Отойдите все! — велела она.

Придворные расступились и попятились.

«Не так», — подумала Анна. — «Я должна освободить его душу. Пусть Эдвард отныне обретет утраченную силу воли. Тебе пора проснуться, любимый», — и она надела сверкающий перстень на безымянный палец мужа, на правую руку, там, где было место обручальному кольцу.

Король тут же открыл глаза.

— Анна?

«Он хотя бы меня узнал», — горько подумала она. Ей показалось, что взгляд у мужа прояснился. Она увидела Эдварда, каким он был в юности: веселым и бесшабашным. Чары рассеялись. Анна добровольно рассталась со своей любовью. Все равно у договора есть срок.

С этого дня королевский двор изменился. Балы и роскошные праздники следовали один за другим. Над городом чуть ли каждую ночь расцветали фейерверки, народ ликовал и безумствовал, и только мрачная Анна заперлась в своих покоях. Ей не хотелось видеть, что творит Эдвард.

То, что муж ей изменяет, давно уже не было секретом. Красивый, веселый тридцатилетний король стал кумиром всех женщин, от первой фрейлины до прачки. Эдвард оказался неразборчив, он мешал изысканное вино с пойлом из дешевого трактира, сегодня в его постели млела знатная дама, а следующей ночью стонала подавальщица из того же трактира, где король решил заночевать, поняв, что не доберется до своей собственной спальни.

Анна ждала, когда же муж заговорит о разводе? Ее спальню король больше не посещал. Наконец, случилось то, что и должно было случиться: оставшаяся при опальной королеве фрейлина, явно смущаясь, поведал госпоже, что одна из многих фавориток ее супруга беременна.

Анна ждала всеобщего ликования. И когда у нее попросил аудиенции канцлер, королева подумала, что ей несут на подпись документ об отречении от престола и от короля. Анна давно уже была готова к разводу. Ради Эдварда, ради блага королевства.

— Ваше величество, — низко склонился канцлер. — Я пришел к вам от имени ваших подданных. Вы быть может, не знаете, что против вас созрел заговор…

— Прекрасно знаю, — остановила его жестом Анна. — Можете не продолжать. Скоро у вас будет другая королева.

— И вы не собираетесь бороться?!

— Я не могу подарить королю наследника. И его величество имеет законное право подать на развод.

— Но что будет со всеми нами?! Со страной?! Вы обрекаете ее на гибель?!

— О чем вы, канцлер? Я скверная королева. Мне место в монастыре.

— О! Вы прекрасная королева! Лучшая! Король Эдвард без вас ничто!

— Но ведь он изменился.